Был день как день, обыденностью странный,
Текли ручьи по руслам влажных вен.
Горбатились рассветы над Висляной,
Ничто не предвещало перемен.
А над волной, забросив в травы тело,
Лежал поэт, глазея на красу.
И как обычно ни черта не делал,
И как обычно ковырял в носу.
Вдруг тень крылата прочертила небо,
Закрыв на миг рассвет и облака.
Черна, как ночь, заплаканностью крепа,
Умолкла речка, сжались берега.
Из мутной тьмы явился взгляд колючий,
Пронзив поляну, кроткую волну.
И звонкий глас из чёрно-синей тучи
Порвал рассветной лени тишину.
- Эй, там внизу! Открой глаза и внемли,
И трепещи, поскольку пробил час.
Что за страна здесь, как зовутся земли,
Какой народец топчет здешний ряст?
А наш поэт, вернувшись в дней коросту,
Смирив в себе разбуженную злость,
Вздохнул, зевнул, слегка подпортив воздух,
И нагло молвил: «Ты бы назвалось?
А коли, нет, ослобони витрину,
Не закрывай мне звёздного моста.
Я, может, туто новую доктрину
рожаю миру. Видишь, как устал?!»
Ударил гром! Сверкнуло злое пламя,
Раздался звон, как в тысячу литавр.
Как будто скорый поезд с бигудями
сорвался с кручи, вывалив товар.
И грозный голос вымолвил с насмешкой:
- Молчи и внемли, в смысле глубина.
Пришла пора, зови народ, не мешкай,
И укрепитесь духом. Я - Война!
Я рождена из вечного горенья,
Мой путь сквозь звёзды, к вечности пескам.
Вам прошлый раз наградой было Время,
Чтоб преуспеть в стремлении к Богам!
Но вы сей дар, безумцы, прокутили,
Не понимая благости зари.
Теперь пора! Пора, дружок, к могиле.
Поэт вздохнул и молвил: «Не ари!
И не пугай своим невнятным воем,
Фильтруй же мух, подруга, от котлет.
В пылу войны любой поэт здесь - воин,
А после боя каждый вой - поэт.
Ты, верно, знаешь, коль сюда припёрлась,
Что к нам не липнет вековая гнусь.
Мы только свистнем, и любая волость
Возьмёт мечи, отдав живот за Русь.
Да, смерть - беда, но всё же это малость,
Когда в игре родительский чердак».
Сверкнуло в небе: «Сорри, обозналась.
Прости, приятель, если что не так».
Раздался свист, и ветер неминучий
на краткий миг взревел, как злобный Ош.
И снова солнце и исчезла туча,
Ручьи, поляны, золотая рожь.
А наш поэт, изматькавшись по нотам,
Вновь задивился речке в серебре.
Все, как и прежде. Сонный, полоротый,
С перстом, что ищет истину в ноздре.