Пред порогом зимы *
Холст безмолвья зима натянула
на подрамник осенних ветвей.
Чем – то вечным в глаза заглянула
из под белых былинных бровей.
Стало видимо древнее время,
лучезарных снежинок узор,
будь-то, сеется вещее семя
на притихший подсудный простор.
Вот махнула зима по холстине –
сизарем окрылилася даль;
вот вздохнула – и кружевный иней
кинул каждому деревцу шаль.
Тишина на старинных узорах
и времен величавый покой.
На притихших студеных просторах
вечность машет туманной рукой…
Взял ее я под белую руку,
теплой жизнью в глаза ей взглянул,
вижу: выменял скуку на муку,
но в нее, кто-то счастье вдохнул.
Вздрогнул я, но растаяла дымка,
лишь остался платок кружевной,
на платочке живая картинка:
белый ангел завис надо мной.
Я тянусь – руки в боли белеют,
в спину с воем толкнула метель,-
устоял, в ветре губы немеют;
вместо ангела - света кудель.
Не достать – руки пали, как плети,
и от яркости слепнут глаза;
я закрыл их и тут же приметил,
что сквозь веки видны образа.
Но не темные, как на иконах,
а всевидящим светом полны,
и я, грешный у них на ладонях,
тело с пятнами бледной луны.
Вдруг, снегу я стою не одетый,
и от жгучей стыжусь наготы,
бессловесно даю я ответы
у какой-то незримой черты.
И пургой до нутра проморожен,
снег налип, словно фиговый лист;
разум будь-то, смиреньем стреножен,
дух в прозреньях становится чист.
Вдруг, исчезло платковое диво,-
я одет, но в моленьях уста...
Исчезает зима сиротливо,
с полотна унеслась чистота.
На пороге весна с жаждой света,-
скоро чувства на холст налетят,
и опять сумазбродность памфлетов,
душу чистою мне осквернят...
Встану вновь пред зимой светлоликой,
даже летом под трепет цветов,
чтоб судиться и вновь жизнью мыкать
под присмотром святых холодов.
Холст безмолвья судьба там натянет
и, как кистью душою потрет,
и проявленным светом помянет:
иль за жизнь иль за то, что умрет.
Я за смерть будоражу, да каюсь,
что за жизнь – то решаем не мы...
Я понять жизнь в сравненьях пытаюсь:
мрак иль свет пред порогом зимы.
Там, где видимо древнее время:
в лучезарных снежинках узор;
там, где сеется вещее семя
на смиренный подсудный простор