Одиночество тычется в руку собачьим лбом,
И при взгляде на город к горлу подходит рвота.
Вся мирская любовь - полыхнувший к утру Содом,
Я смотрю на него безымянной супругой Лота.
Каменеющих стоп у мольберта и языка,
И молитв со словами "Святаго Духа"
Не хватает, чтоб так, как отец, написать Христа,
И давно пришло время свихнуться и срезать ухо.
Ни в отсутствии сил, ни в одной из надуманных бед
Правды нет, но они мне пришлись по вкусу.
Повернув время вспять (на две тысячи тленных лет),
Разглядев правду там, под терновым венцом Иисуса
Я пойму - ни предать, ни вязать на петле узла,
Ни узнать вкруг стигмат онемевшие руки сына,
Ни висеть на кресте в искупленье чужого зла
Не пришлось мне, так значит, ещё не иссякли силы.
И пускай одиночество греет собачьим лбом,
Кверху дном ставит Мир, усложняя мою дорогу.
Я когда - нибудь выстрою город там, где горел Содом,
Вспоминая слова отца: "Просто пиши для Бога".