И пускай рукава его связанны сзади, и слева
Их придерживать вызвалась слава мирского пиита.
Мы когда-то с ним, видимо, вышли из общего хлева
И пошли под звездой совершенно не зная иврита.
И среди голосов, что я слышала в жизнях обеих,
Его голос шуршит, как песок, опускаясь в ладони.
Затерявшись в московской толпе обрусевших евреев,
Мы, наверное, оба жалеем о брошенном доме.
И пускай он скрывает под ворот кривые ключицы,
И читает на сон, как страдал обречённый Мессия,
Укрывает себя простыней, как его плащаницей,
И меняет израильский сумрак на утро России.
И пускай в этой жизни он будет мне хуже Пилата,
По рукам и ногам красно-алой размазанной гроздью.
Если я и сейчас в чем-то вновь окажусь виновата,
Он окажется тем, кто по шляпку вбивает гвозди.