(Предыдущий фрагмент
"Один за всех по-козачьи": http://www.stihi.ru/2014/10/19/4270 .)
– ...Ты, Нестор – грамотей. Так породИ нам
сказание о нас, богатырях!
– Я слышал, Вырвиглаз стал побратимом
отважного гасконца? – Передряг
у них немало было врозь… и вместе –
в норе крысиной – так сказать уместней.
Припомни-ка набег на Ла-Рошель,
где выпал д’Артаньяну ад кромешный!
Была ли у него нора страшней?!
Иван с гасконцем – побратимство нравов.
А в бой спешат – свирепее шершней.
Как в драку, так – аврал для костоправов.
Двойная мощь – шутить негоже с ней.
– ГдЕ он находит этих д’артаньянов?!
– Он, как и побратим, такой же змей.
У них же на двоих – до чёрта планов!
Жизнь пару бьёт, но... нравится жизнь ей.
Хоть оба благородней и честней,
они обставят многих шарлатанов.
И оба строят козни сатане.
Им слАва – нету с грозной сладу мне,
поскольку я завидую им тайно.
По-чёрному… товарищам… фатально,
хоть признаю, что нет меня дурней!
Герои уникальны – всё ж не стая...
пусть стая стае рознь – что взять с курей!..
Таких друзей найтИ ещё сумей!
Иван с гасконцем не для свит роскошных,
которые от зависти шипят.
Наверное, аж до мозгов, до костных,
гасконец слишком мудр, Иван – щербат...
– Они сильны впрямь против чёрта в кознях?
– Рога ему грозят поотшибать!
– Так сам играй в их игры! Иль не гОж в них
себя ты проявить, как старший брат?!
Преславный Чуб, недаром говорят,
что в курене ты грозный среди грозных.
Другие столько бед не натворят.
Всех смертоносных навыков твой ряд
могу назвать по буквам алфавита.
– Ничто не упуская? И плевок?
– Твоих телес внушительного вида
достаточно, что б ты врагов привлёк…
– Затем себя во всей красЕ я выдам!
Не знАют овцы, что для них я – волк,
пока я их на бойню не увлёк.
– Твоя душа, Чуб, телу бросив вызов,
уже неделю трЕзвостью больна.
– Хитёр, умён, проворен, сын ты бисов!
Похож на молодого кабана…
– Эх, кабы был герой... Да кабы дня!..
– Ты, Нестор, выдающийся подписарь!
Но можешь стать и писарем. Война!
Фортуна предсказуема в капризах,
когда, конечно, не пся крЕв она.
Не дюже гарно счастье улыбалось,
хотя нас защищало, яки крест…
хотя почасту вдоволь мы рубались
и есть у нас трофЕи. Трошки есть.
А если мы порой паниковали,
и всё у нас неслось в трам-тара-рам,
так, значит, было мало баб парням.
Что до боёв – бывало и кровавей…
Бывало, дать могли под зад панам.
Бывали мы врагов своих коварней
и должное отдали западням.
– Но, нам и в наших землях всякой твари
хватало – отдых считан был по дням.
– Да мало ли мы где козаковали!
Пора тряхнуть и Запад ныне нам!
Неважно, где дорвёмся мы до риска.
Урвать и погулять – тут нам простор.
Пока враг не обглодан до огрызка,
мы сами учиним ему разор.
Ты помнишь первый рейд наш с Вырвиглазом
при риске далеко не рядовом?
В ночи мы обошли все рвы и базы
врага с их бастионами… вдвоём.
Порой без заводных мы шли намётом…
Под возгласы то «Слава», то «Мир вам»,
меня с моим конём бойцы с почётом
и зАвистью встречают. А Иван,
что только в ад верхом ещё не зван,
коня всем вообщЕ представил чёртом:
за ним легЕнд – шлейф, мифов – караван!
– Не раз уж я – дотошный хитрован –
дивился на коня в упор, с расчётом
на лбу увидеть рожки по краям…
– Наврут ещё, что курит конь кальян
и что имеет слабость к женским жопам!
Такого, мол, коня вскормил Иван…
Нет, конь не чёрт. Не выросли и рОжки…
Но сам его боюсь не понарошку.
Не всякому известно, кто вёл речь,
что красться могут кони, словно кошки,
во тьме у нас… и в низкотравье лечь,
да так, что бесполезен будет розыск…
Конь кличку Чёрт имел ещё за рослость,
но так мог распластаться на земле,
что лёг в траве листом, глядишь, и врос лист
в любой лужок, и плоский, в том числе.
Тут мало говорить о дрессировке.
Иванов конь немыслимо умён
и в ближнем яр бою. Чертовски ловкий
он от рожденья, но… заговорён…
Мы с Ваней не всегда сильны в одном.
Я в лАтной славен коннице, он – в лёгкой.
Уловки неизвестно чьи древней,
но нам подмогой – кОни, а не зелье.
Один другого круче и резвее,
один другого службою длинней,
с Иваном в рейде мы верхом, как звери!
Жуть в полдень служит нам, мы в полночь – ей.
Идти ли в дебри, взламывать ли двери,
подкрасться ли с незримостью теней –
вели нас наша выучка и вера,
что в паре мы всех недругов сильней.
Мы взяли языка, их офицера.
Фигура далеко не из ферзей, но
мы и за ним охотились семь дней –
удача до того была мизЕрна!
Он связанный сидел в моём седле.
А мы с Иваном ехали отдельно
на Чёрте-великане. Он шёл злей,
но общий вес держать наш мог и денно,
и нощно. Только кОрму не жалей.
Коням мы верим, как себе, ей-ей!
А злости не жалели мы вражине…
Ломились мы с упорством сквозняка.
Враги же, как могли, нас обложили,
отбить у нас желая языка.
В засаду угодили мы в лощине,
где ждали нас, чтоб взять наверняка.
И тут ужЕ нам иль Бог в помощь, или…
от пуль не заслониться куражом…
Врагов мы накануне всполошили.
Был против нас полк явно отряжён,
и в дерзком отступленье на рожон
единственный нам путь был – той лощиной
пробиться до рассвета сквозь заслон.
Как черти, мы дрались, держа фасон.
Представь их поредевшие отряды.
Вплотную подступить враги не рады:
немало их слегло от сабель, пуль…
Не вечно строят нам враги преграды.
Но что с тылов, что с фронта – их громады!
И там, и сям нас ждут. Не забалуй!
Когда у нас закончились заряды,
а враг был ими всё ещё богат,
то шансы наши стали столь занятны,
что вовсе их и нЕт, на трезвый взгляд.
Шум, крики, лязг и ржанье за спиной,
крутые склоны длинного оврага,
и прямо перед носом ни одной
надежды на проезд. «Лишь с белым флагом
мы жизнь себе продлим смиренным шагом, –
подумал я, – иль без коней – в кусты»…
Самоубийство – Господи, прости –
под пули… делом выглядит первейшим.
Везде заслоны вражьи и посты
с их численно-стрелковым перевесом.
А ктО ж из них захочет нас спасти?
Одно лишь оставалось – сабли в зубы –
вперёд навстречу гибели ползти.
А для врагов – достОйный мы приз – убыль
козачья завсегда у них в чести…
Иванову молитву слыша внятно
и сам себя шепча: «Будь жив и здрав», –
ползу, чтоб встать. А травы ароматны!..
ЛегкО ль под пулю встать из этих трав?!
Не пролетИшь ведь, если не комАр ты,
промеж стрелков! Но тут я был не прав…
Опережая нас, Чёрт без команды
врагу навстречу вскинулся стремглав…
Я охнуть не успел, а Ваня – свистнуть,
глядь, конь уже на вражеской черте.
О конской говорить дороговизне
нет смысла, ибо Чёрт – на высоте
такой, что вражьи кони – просто тень!
Враги узрели не мешОк костей.
Как жаждалось конЯ им, говорить ли!
Выскакивая дружно из укрытий,
стрелки наивно бросились ловить
коварного коня… Мы были квиты:
ушибленным не насмерть – вышло выть,
а прочим – повезло, иль нет, не знаю.
Наделал из врагов конь мертвецов.
Чёрт алчных раскидал, как волчью стаю:
Кому копытом в лоб, кому – в яйцо…
Не скажешь ведь, что выпутались чудом.
А просто конь повёл себя бойцом…
Так вот, не будь уж я козаком Чубом,
хотел бы стать я Чёртом-жеребцом!..
. . .
(продолжение следует)