На шкафу-аэродроме, в такт качая головой:
- Никого не будет в доме, - пел тихонько Домовой.
Предвкушение свободы после выпитых ста грамм –
(Ну, а что? Какие годы?!) – предвещало тара-рам.
Слышно было по дисканту - раздадутся берега:
Он готовился к десанту в тыл условного врага.
Слишком серо, без размаха, жил хозяин-холостяк:
И не стирана рубаха, и накормлен кое-как.
Потому – запой нередко, потому – слывёт ежом.
Даром вслед глядит соседка, что пониже этажом.
В общем, пентюх, даже слишком. Чем ещё разбудишь прыть?
Ванну надо бы бельишком загрузить – и кран открыть.
То-то будет крику снизу! Станет мой бобыль во фронт -
Застолбит к соседке визу, чтобы сделать ей ремонт.
Там, глядишь, и стол, и кроме - хэппи-энд, как таковой.
- Никого не будет в доме, - строит планы домовой.