Не выпрыгивает из груди, даже тихо истошно не бьется,
Только рычит и изливается строками из-под пальцев
и льется, льется.
Стенками кровеносными гоняет само в себе алую жидкость,
Загустевает, останавливаясь,
и превращается в липкую, мерзкую липкость.
Останавливается, выдыхает, заводится снова,
и в крови то ли вирус, а, может, и меланома
Едкой резьбой бежит по высыхающей коже,
и пощечину бы заплаканной в зеркале роже.
Оскудевшей, с глазницами впалыми
или в ссылку в Сибирь да по шпалам бы,
С недоласканной улыбкой, треснувшими губами,
которые брали, а потом высылали
За границы, заборы, стены каменные,
и плевать, что внутренности изранены
Выворачивают до предела, вытаскивают, наматывают,
а потом слюну кислую, сочную сглатывают,
По щелчку за пределы в прошлом родные, сейчас чужие,
с глазами потухшими, что когда-то глубокими слыли,
Далеко с костляво-режущими плоть дельтами,
С вплетенными в жидкие рыжие волосы лентами,
Далеко отправлять девочку-пушечное,
замаринованное в слезах мясо,
поворачивая к убл*дкам будущего
анфасом.
18.8.14-23.8.14
Фотография: Рэйчел Баран