И потолки безмолвствуют,
побелкой плюют торжественно.
В квадрате их белого космоса
всё видно
и всё известно им.
В питерских окнах осенью –
акварель золотая с просинью,
я займу вам место,
мы сядем в центр, на первый ряд.
Мы будем смотреть, как ноябрь мёрзнет у моего подъезда.
Мы будем слушать, как потолки молчат.
Стены молчат. Стены поплыли воском.
Голос соседей
въедается в кости,
балкон засыпают листья,
я засыпаю в них.
Всё мои песни, краски, пыльные перекрёстки –
для таких же, как я,
грустных, тихих, чужих, других.
Выступающих в жанре соло никто не любит,
кидают гнилые фрукты и взгляды в спину,
готовят камни и кипяток.
Где же вы, июльский солнечный Арлекино,
кто же будет спасать Пьеро?
Рукав его белый, изящно длинный,
истоптали в стальном метро.
Что без вас ему – под машину,
крылатым в окна,
спустить курок?
Где вы ходите, Арлекино,
Пьеро отчаянно одинок.
У Пьеро без вас получается только проза,
понимаете, вообще никаких стихов.
И в ответ на свой ослабевший, что-то поющий голос,
он слышит
только
музыку
потолков.
15 октября, 2014 год.