Ты в сталинской тюрьме, во мгле
ушедших лет протягиваешь руку
с отчаянным письмом ко мне -
послание в стихах. На муку
ты обречён. В твоих стихах,
написанных перед расстрелом
мелодия любви, не страх,
звучит объятием несмелым.
Ты на немецком рифмовал
заклятие на счастье рода
и род свой всё ж зарифмовал -
я, защищённая, стою под сводом
слезами несводимых строк,
пишу тебе посланье
на русском языке. Так рок
вершит свой суд. Касанье
твоей протянутой руки
к тянущейся моей ответно -
твоя я внучка, мы близки
вневременьем заветным.
Бессильно время. Мы летим
и падаем. Наверх наверно.
Как мирозданию чужды
нелепым миросовпаденьем:
ты в сталинской тюрьме, а я
в германской нетюрьме ответно
вплетаю в твой немецкий сказ
на русском слов твоих заветность.
И твой завет в себе несу
как Грааля чашу. Не покину
души расстрелянность твою -
сама расстрелянная сгину.