Над крышами большого города опустилась ночь. Сверкнув огнями уличных фонарей, она черной кошкой скользнула в его окно. Все предметы в комнате растворились и поплыли в темноте, словно в безбрежном океане. Тени затеяли странный беспокойный хоровод на потолке…
Прошедший день для художника Клюева, человека уже немолодого, выдался трудным. Ему захотелось поскорее оказаться дома, в уютной комнате. Он чувствовал во всех своих движениях странную неловкость. Тело было непослушным и чужим, его даже покачивало. Клюев старательно пытался контролировать каждый свой шаг, часто останавливался на улице. Какая-то старушка внимательно посмотрела на него, и он испытал стыд за свою слабость. Бог знает, что могли о нем подумать…
Дома Клюев поскорее забрался в свой угол и лег на диван. Теперь можно было закрыть глаза, но тогда все начинало кружиться и приходить в движение.
Когда-то, с этого у него начиналось необычное ощущение полета Космического Странника. По крайней мере, так Клюев себе это называл... Внезапно исчезали стены его комнаты, и он видел свое перемещение в пространстве. Полет, не знавший расстояний и преград, уносивший его в другое время. Это было освобождением от неудобной телесной оболочки и земных забот, неприятностей и обид. Исчезавший внизу город он оставлял без сожаления. Успех в нем часто оказывался призрачным, а на смену богатству приходила нищета. Это был город греха, прикрывавший своей красотой бесконечный порок.
Небесная пустота манила чистотой, обещала свободу и вечное блаженство. Она рождала в его голове фантастические образы. С высоты все выглядело по-другому. Даже Земля, спавшая в нежном сиянии, была прекрасна и превращалась в желанную гавань для корабля изгнанника. Каждый раз Клюев возвращался обратно с чувством обновления. Если ему потом удавалось создать что-то новое, интересное, то это становилось продолжением его полета, обретением крыльев. Жизнь вокруг него расцветала яркими красками, ему хотелось кричать и рассказывать об этом встречным людям.
Теперь было иначе. Его словно придавило могильной плитой. Усталость наливала свинцом, непослушными стали даже губы. Полета не было, сломаны его крылья. Мир вокруг продолжал вертеться с бешеной скоростью, но уже без него. Это была какая-то пляска смерти. Неужели конец? Что же, смерть Космическому Страннику нужно принимать спокойно и с достоинством. Только сдаться легко он не хотел. Усилием воли Клюев заставил себя открыть глаза и вспомнить прошедший день. Это сохраняло живую нить, связывавшую его с этим миром. Хорошо бы еще раз суметь подняться на высоту, если придет его час, то пусть это случится там…
Утром Клюеву нужно было ехать на Северном кладбище. Каждое первое воскресенье октября он приходил туда. С того самого дня, когда похоронил там свою матушку, учительницу. Они и дома праздновали День учителя не пятого октября, а по его старой традиции…
Клюев шел по аллее и это был настоящий лес. Мир осеннего золота, отливавшего зеленым и багряным цветом. Умирающая природа словно говорила ему: “Смотри, как я прекрасна! Запомни, ничего лучше этого уже не будет “.
Он верил ей и соглашался. А еще осень всегда будила у него грусть. Наверное, осеннее состояние больше других подходило этому кладбищу. Здесь пахло сыростью и опавшими листьями, даже грибами. Вот они, опята… Ступенями и волнами они поднимались по стволу дерева, словно крохотные жители таинственного подземелья шли по дороге к свету. Едва ли кто коснется их здесь. Клюев поднял упавший лист клена. Пять соединенных пластин с сетчатыми линиями и прожилками. Может быть, по нему можно узнать свою судьбу или хотя бы завтрашний день?
Как кадровому военному в прошлом, ему иногда приходилось испытывать себя. Всегда было лучше идти на дело, не зная, чем оно для него могло закончиться. Смерти все равно не минуешь, зато страха меньше. Клюев верил в судьбу, верил, что она у него уже где-то написана. Значит, раньше срока с ним ничего не случится. Таким как он следовало жить легко и рисковать…
Шли годы, и эта легкость постепенно уходила вместе с юношеской уверенностью в бесконечности жизни. Клюев все чаще замечал, что становился все ближе к тем, кто лежал на этом кладбище. Словно сокращалось его жизненное пространство, которое отделяло его от этого мира. Это острее чувствовалось, когда приходилось терять родных и друзей. Теперь его годы пробегали как месяцы, а недели как один день…
Бесконечный вопрос о смысле жизни, великом предназначение, давно не тревожил Клюева. Дни пролетали в бесконечных делах и заботах, а о вечности он не задумывался. Ему всегда не хватало времени, в том числе и на себя самого. Что из того, что он умрет? Много ли людей будут сожалеть об этом? Вместе с ним умер бы тот единственный человек, который действительно понимал его. Незримый собеседник - alter ego, его второе "я", всегда жившее в нем и не дававшее покоя…
Верил ли он в Бога? Клюев и сам точно не знал этого, но в церковный храм приходил, его тянуло туда. Потому что под его куполом можно было снова обрести это необычное состояние полета души. Происходило его странное раздвоение. Он оставался на земле и одновременно летал над ней, рядом с образом Христа Вседержителя, видел каждую деталь его изображения…
Теперь наступили другие времена, без прежнего воинствующего атеизма. Были ли они лучше, Клюев не знал. Пришло время для светских и прагматичных людей. Ему начинало казаться, что он изрядно задержался на белом свете. Мир давно изменился и имел совсем другие ценности. Что из того, что православие сохраняло и объединяло русскую нацию даже после распада великой державы? Александр Невский, Сергий Радонежский, благословивший великого князя Дмитрия выступить против войска Мамая на Куликовом поле – все это далекая история. Просто жили когда-то такие люди, да и было ли это? Теперь все подвергалось сомнению…
Клюев привычно убирал опавшую листву у памятника его матушке. Красные гвоздики у черного карельского гранита, аккуратный стриженный зеленый газон. Так здесь было всегда в их осеннюю встречу. Оставалось только вынести мусор, уложенный в пакет. Он присел рядом на лавочку и задумался…
Вокруг тихо и пусто, что было уже хорошо само по себе во время такого визита. Рядом по аллее проехала машина серебристого цвета и остановилась неподалеку. Кажется, это был LEXUS ES… Из нее вышли две женщины и направились к своему памятнику. Любопытство взяло верх, и Клюев принялся незаметно наблюдать за ними.
Спустя некоторое время он встретился с одной из них у контейнера с мусором, которые стояли на каждом участке кладбища. Разговор между ними возник совершенно случайно. Люди здесь часто ведут себя замкнуто и отстранено. Иногда напротив, хотят выговориться с совершенно незнакомым человеком, открывая самое сокровенное. Так освобождаются от внутренней боли и облегчают душу. Женщина приехала сюда к мужу со своей дочерью. Обе они были той ухоженной породы, в которой возраст часто не определялся. Женщины казались похожими на двух сестер. Мать имела классические славянские черты, дочь, напротив – с немалой долей горячей восточной крови.
Они вместе подошли к их памятнику. Нездешний, привозной телесного цвета мрамор заметно выделял его среди всех прочих обелисков. Образ печального ангела со сложенными крыльями по замыслу талантливого автора должен был олицетворять скорбь родных и близких усопшего. Фамилия выбитая на могильной плите показалась Клюеву знакомой…
- Скажите, не было ли у покойного среди родственников художника?
- Муж всю свою жизнь прожил в России. У него много родственников в Армении и здесь. Действительно, среди них был такой известный художник, ученик Мартироса Сарьяна. Он умер в 1991 году.
- Похоже, что линии жизни иногда находят пересечение здесь, - с грустью заметил Клюев. - Когда-то я учился в изостудии с дочерью этого художника. Удивительная была девочка, с большими темными глазами. Она отличалась от нас поставленным рисунком и всем тем, что можно впитать в мастерской художника с детских лет. У нее была настоящая школа, о которой остальные могли только мечтать.
Эти воспоминания нашли отклик у молодой женщины, ее дочери...
- Два года назад мы устроили выставку его этюдов на родине. Картины ушли за бесценок еще в начале 90-х годов. Она так и называлась: “Прогулка в прошлое.” Наверное, там было что-то из вашего детства… У нас принято помогать друг другу.
- Этюд часто бывает интереснее и честней картины, - сказал Клюев. – В картине много достоинств в компоновке, тщательно прописанных деталях, но на первое чувство способен только этюд…
Такой ответ понравился обеим женщинам. Мать не без гордости сообщила, что ее дочь Алла закончила факультет искусств Колумбийского университета. Это была лучшая инвестиция ее покойного мужа. Теперь она стала знатоком современного искусства и у нее хорошее будущее. Клюеву любезно предложили вместе доехать до метро, если он не будет здесь задерживаться. Он вежливо поблагодарил и отказался. Нужно было посетить еще один участок кладбища.
Уже уходя, Клюев слышал, как Алла упрекала свою мать, за привычку к неразборчивым уличным знакомствам и дружбу с домашней прислугой.
- Ничего хорошего из этого получится. Ты не приобретаешь друзей, а только теряешь деньги и хороший персонал…
Клюев не любил торопиться на кладбище. Только исполнив все необходимое, он направился к выходу.
Здесь тоже все постепенно менялось. Новые участки кладбища были удивительно похожи на городские районы с однообразной уплотненной застройкой. Сокращая санитарные нормы, здесь использовали каждый сантиметр…
Через час Клюев уже трясся в "тэшке" по разбитой дороге мимо наступавшей со стороны города промышленной зоны. Кажется, она одерживала верх над поселком. Старые и ветхие домики здесь сгорали один за другим, освобождая необходимые пространства. Ничего не поделать: на войне, как на войне…
По улице Первого Мая разворачивалась индустрия обеспечивавшая растущие потребности огромного кладбища. “Словорубочные”, "камнетесные" мастерские зазывали потенциальных клиентов обещаниями исполнить любые фантазии в создании памятников. Дальше по Вокзальной улице они выехали на Выборгское шоссе в сторону города. Здесь движение тормозилось. Впереди стояла полицейская машина с мигалкой, какая-то фура и… искореженный серебристый легковой автомобиль. Удар фуры пришелся ей в левую переднюю дверь. Он был такой силы, что автомобиль смяло, как пустую консервную банку. Узнать в нем тот самый LEXUS ES было уже невозможно, но его номер Клюев запомнил еще там, на участке кладбища…
Ашот, водитель "тэшки" не удержался и, проехав еще метров сто, остановил машину. Побежал справиться об этом происшествии. Вернулся и сел в кабину сильно взволнованный…
- Слушай, ты не поверишь. Там было две женщины, обе погибли… Знаешь, что такое погибшая женщина? Это значит, что еще один человек мог не родиться. Это больше, чем просто смерть, страшнее. Значит, погибли дважды… Ээээх…
Водитель сказал еще что-то по-армянски и ударил ладонями перед собой…
Клюев ничего не ответил, он отвернулся и молча смотрел в окно. Мимо проехал желтый эвакуатор с надписью кабине: 001 “Помощь на дорогах”… Мертвым эта помощь уже не нужна, у них не было будущего…
Он все еще лежал в темной комнате и заставлял себя думать, чтобы оставаться в сознании. Как же ее звали, ту девочку из далекого детства, дочку прославленного художника? Странная девочка с длинными, похожими на миндаль фиолетовыми глазами. Из-за них ее прозвали Инопланетянкой. Она действительно видела окружающий мир по-другому. Иногда казалось, что она знала о нем то, чего не знали и не могли знать другие. Его поразило словно молнией:
- Ну, конечно! Она же Небесная, ее звали Ашхен…
По его груди словно побежало живительное тепло, ему стало легче...
Теперь они вдвоем шли по бульвару, с моря дул теплый ветер.
- Тили-тили тесто, жених и невеста... Сережа жених, а Ашхен-невеста...
- Почему ты такая?
- А вы какие?
- Мы нормальные, без комплексов...
Однажды, Ашхен оскорбили и унизили. Он тогда не вступился за нее. Не испугался, а не смог совершить этот поступок публично, на глазах всего класса. Теперь память услужливо выложила ему именно эту подлость. Он помнил о ней всю свою жизнь. Теперь и прощения просить было не у кого...
Видения из далекого детства следовали одно за другим. Он увидел старую разрушенную православную церковь, место их детских игр. У нее не было крыши, только стены с прострелянными пулями и снарядами ликами святых. Купола тоже не было. Вместо него высокое синее небо, где проплывали и таяли облака. Быть может, святые смотрели на них оттуда, но они их не замечали. Они играли в войну, потому что ни во что другое играть тогда не умели… или не могли…
Там, среди обломков кирпича и человеческого мусора он нашел обгорелые страницы какой-то книги. Это была Библия. Новый Завет, книга, которую он тогда не смог понять и не принял…
Теперь его губы шептали слова молитвы, и он не знал, откуда у него бралось это знание. В последний момент он снова ощутил знакомое чувство полета и крыльев. Это было только одно мгновение, но его хватило. Космический Странник успел набрать свою высоту…
Фото из Интернета