У него в голове
Было что-то неладно,
То ли там «оливье»,
То ли зелень салата.
Иногда из нее
Звуки происходили,
Не «мон шер», не «мисье»,
Не «шансон» с «пикадили».
То ли прошлого груз
То ли чья-то харизма,
Не поляк, не француз:
Нет того артистизма.
Но с надбровия дуг
До стрелы подбородка
Он отстреливал вдруг
Взглядом божьей коровки.
[…
Когда не слушается образ
Ни в уговоры, ни в какую,
Тогда провиденье и космос
Свои законы продиктуют.
Я не могу молчать об этом,
И не могу не говорить,
Я должен встретиться с поэтом,
Я все готов ему открыть.
Он понимает все с полслова,
И он выслушивает так,
Как будто он, на все готовый,
Давно готов на смелый шаг.
Он углублен, и он тревожен,
Он отрешен и погружен,
Из тела за границы кожи
Куда-то вдруг уходит он.
А дальше строчки все объемлют
Слова сольются в новый стих
И он уснет и ляжет в землю,
И будет благостен и тих.
… ]
Что-то делалось с ним
Перед самым рассветом
Был он кем-то храним
И раним безответно.
Я его провожал
И встречал возле школы,
И за руку держал,
И водил на уколы.
Он при мне не творил,
Он меня не боялся
Он со мной говорил
И беззвучно смеялся.
Я к нему приходил,
Был я с ним одинаков,
А когда уходил
То молился и плакал.