Сок души моей, прошу, испей до дна.
Как березку белую надрежь, не всхлипну,
Потечет безвкусная душа – вода
Я, грустно улыбаясь, ветками поникну.
Меня за руки гладит солнце утром рано,
Меня не любят сосны, но за что?
За то, что весь мой ствол – одна сплошная рана,
Березовой души исчерпанное дно?
Мне мои раны ветер – долгожитель
Целует сухо, гладит по ветвям
Мой бледный белый ствол нечаянно обнимет,
Прошепчет что-то нежно и летит к ручьям.
Там наиграется, шепча другим деревьям,
Целует нежно, обнимает чей-то стан,
Опять вернется к моим грустным, хрупким ветвям,
Обнимет меня тихо, чтобы лес не знал.
Мне больно. Раны-слезы не излечат
Ни ветер, ни вода, ни добрый лес,
На ствол мой кровоточащий и тонкий,
На ветви ломкие, чернеющий разрез,
На розовое сердце, молодые корни,
На изумруды листьев по весне,
Глядит мой добрый лес, шумит и спорит,
Ах, сколько мучиться такой осталось мне!
Стремлюсь ветвями в небо, не растут.
Я с грустью понимаю: омертвела.
Кого-то в бирюзовом счастье верно ждут,
Не нужно никому мое израненное тело.
Поникла вновь, затихла, умерла,
Напрасно ветер плачет, тихо стонет,
На весь мой старый, добрый, дивный лес,
Напрасно гладит ветви, ниже клонит.
В последний раз дождем поцеловал,
В последний раз сорвал с меня одежды,
В последний раз он листья раскидал,
Кружа передо мной, скуля в надежде.
Ты видишь. Видишь? Мертвая совсем.
Когда-нибудь ты видел мертвые деревья?
Прошу тебя, не спрашивай, зачем.
Душа моя – вода, в тебе ищу спасенья.
В последний раз обняв, тебя я не забыла,
Ты приходи, я вечно жду тебя,
Лишь ветру передай, что я его любила,
Ты обними его так, как сейчас меня.
Я не сержусь, не плачу, не тоскую,
Я умерла, и в ранах боли нет,
Я так люблю вас, люди, сухо вас целую,
Дарю вам на прощанье осени букет.
Я верю в вас, дреады - ваши души,
Не причиняйте больше этим птицам зло,
Высокие, берез деревьев туши
Со мною молча опускаются на дно.
Мы любим вас и просим вас прощенья
Мы век – навеки покидаем этот свет,
Без страха и без тени сожаленья,
Как никогда нам дорог был рассвет.