Крестьянское подворье редко когда бывает без какой-нибудь живности даже теперь, а уж в годы моей молодости и подавно! Да любого из таких «хозяевов» куры бы осмеяли: иметь в своём распоряжении землю, а морковку ходить покупать на рынок?! Вот и на моём дворе немного этой самой живности водилось: куры, коза, поросёнок… В общем, не Бог весть что, но как раз нам с женой и по силам, и по средствам, да и по потребностям тоже. Много всяких историй по собственным наблюдениям за всем, что происходило на этом самом дворе хранится в памяти… Много чего было и забавно, и не очень, как тогда казалось… Теперь-то через расстояние в жизнь всё видится и осмысливается несколько по-другому…
А расскажу-ка я для начала про петуха Петю, прозванного соседскими мужиками «гусариком» за весьма бравый вид, а ещё больше за отчаянную склонность ко всякого рода баталиям и не только на собственной территории, где был непререкаемым авторитетом почти для всех, но и в близ лежащих усадьбах тоже!
Появился он у нас, как это весьма часто бывает, осенью, в конце уже сентября – непутёвая его мамаша пропала летом, и мы её уже как бы «списали» на «естественную» убыль… Думали, что либо собаки разорвали, либо ещё какая-нибудь оказия приключилась… Погоревали-погоревали (неплохая была, мол, несушка) да и успокоились…
А она вон, что удумала: снесла где-то в траве яйца да и высидела там пяток цыплят в подарок, так сказать! Она же не понимала своими куриными мозгами, что к зиме эта мелюзга должна была бы иметь совсем другой уже вид… Как бы там оно ни было, но однажды утром очень гордая и довольная собой эта птица (или, всё-таки, куры не птицы?) привела своих детишек пред наши ясны очи, и явно ожидала поощрения, особой похвалы какой-то в виде самого отборного корма, что ли… Не было печали! Как потом оказалось, это были четыре сыночка и лапочка дочка… К весне в живых остался только этот сыночек. Росточком он как-то даже по петушиным меркам не очень удался, но зато взял сполна боевым духом и какой-то бесшабашностью, что ли… Не боялся этот недомерок в принципе никого вообще! К концу лета старому петуху проходу от него не стало: где бы не заметил – тут же бой!
Зиму они с ним как-то перезимовали, но уже на следующую весну Петька стал полноценным и полноправным хозяином куриного гарема, да таким внимательным к своим «дамам», таким заботливым, что и ждать было нельзя! А уж как он любил цыплят - и слов не подобрать! Гляди – не наглядишься! Никаким кошкам-собакам нельзя было близко подойти даже к изгороди: налетал с такой отчаянной храбростью, как те солдаты Суворова на неприступный бастион! Одно плохо, налетал он таким же «макаром» и на нас, своих хозяев, особенно на меня… Почему? Объяснений я не находил, а мужикам-соседям, понятное дело, всё на потеху: «Витёк! Это он тебя ревнует, как пить дать!» Отшучиваюсь, бывало, а самого, если честно, досада так и разбирает… Сколько раз принимал решение сварить из него лапшу сказать не могу! Да только посмотрю как он за цыплятками ухаживает, зёрнышки им самые лучшие показывает, и так жалко становится паразита, что аж сердце замрёт…
Но всё когда-нибудь имеет свой предел… Наступил этот самый случай и в наших с ним отношениях. Прихожу как-то с работы, открываю калитку и только сделал первый шаг к дому, как откуда ни возьмись этот «гусарик»! Так долбанул клювом мне в висок, что кровь струёй параллельно земле хлынула… Кое-как отмахнувшись от него, зажал пальцем ранку и скорее домой. Жена обработала перекисью, кровь остановила и заклеила мне её пластырем. Подаёт ужин, а он мне и на ум не идёт… Такая обида, как на человека, честное слово! «Что ж я тебе плохого делаю? – мысль аж стучит в висках-то – Кормлю, паразита, до сыта, курятник вон перекрыл, чтобы сухо было, а ты со мной так? Не прощу! На этот раз раскрутился ты, голубчик, по полной!» Подхватился из-за стола в горячке-то и в курятник. А он там, как ни в чём не бывало: хоть бы спрятался куда, или что… расхаживает себе… Схватил я его и бегом в мастерскую, к точилу: ну, думаю, гад, вот щас затуплю клюв-то, небось перестанешь беспредел творить! Включил точило, круг завертелся… Глянул я на своего «героя», а он глаза подкатил, лапы в стороны раскинул, крылья повисли - с жизнью прощается… Меня при виде такой картины аж в пот бросило: что ж я делаю-то?! Короче, отнёс его в курятник, положил на пол – лежит, как и неживой… Куры беспокоятся, гомонят, обступили… Махнул я на них рукой и ушёл в дом… Года два потом ещё Петька этот «гусарил», соблюдая вежливый нейтралитет. Стоит мне там появиться, как он в сторонку, с глаз подальше уходил… Вроде как бы говоря: «Хозяин, я всё понял! Уважаю!»
Вот такая история… Не выдуманная, причём: всё так оно и было! Хотите верьте, хотите нет…