А я в порядке, правда. Ведь это - всего лишь, осень -
Октябрьский приступ со вкусом горечи и бессилья.
Или же, просто, возраст такой - пятьдесят и восемь,
Потому то и трудно носить за спиною крылья.
И эта реальность - холодная, вязкая глина,
А я из неё, как скульптор, пытаюсь вылепить сон…
От четырех стихий осталась всего половина-
То воздуха не хватает, то сил нет разжечь огонь.
Да, что же от нас осталось? Память одна, и только.
Мой монолог сумбурен, предательски голос дрожит.
Молчи. Не говори мне сейчас ничего, поскольку,
Мне с этим потом придется остаток жизни прожить.
Может, ошибся Экклезиаст, и не всё проходит?
Знаешь, я письма тебе пишу, вовсе и не стихи.
Жаль - они, почему то, из осени не доходят…
Не шевелись, пожалуйста. И не убирай руки.