Легка вода, сочна беда, шкварчит как жареная рыба,
Но ты, привычная страдать, покоишь мир словесной глыбой.
Её ворочая во рту ты удивительно спокойна,
Вставать со словом поутру, и в ряд выстраивая стройный
Его собратьев по стиху, - твоя извечная задача,
Левша, что подковал блоху, тебе в ремеслах равнозначен.
Вот так выковывая смысл, в себе выстукивая рифму,
Ты отправляешь свой посыл к нераспечатанному мифу,
И не написанному, а
вдруг прилетающему свыше.
Витает мысль, журчат слова, как дождь играющий на крыше
свою таинственную песнь. И если беды, значит черным
Штрихом ложится на постель эскиз от лампы закопчённой.
Крестом от горя оберег в своих ладонях прочитаешь,
Какой прохожий в этот век тебя в упор не замечает?
Какой невиданный размах готовит завтрашний возничий?
И коль тебе неведом страх, ты проживёшь в другом обличье-
Синдром забытых Маргарит, сюжет непонятой Лауры,
Когда ваятель твой творит лишь очертания фигуры,
Намёк на чувственную связь, необустроенности быта,
В тиши, где буквенная вязь и нежеланна и забыта.
Где бродят звери, и людей ты днём с огнём в миру не сыщешь.
Где и за тридевять земель не обрести духовной пищи.
Не жить, а проживать покой, где звери-люди, и при этом
Как неустроенность порой меняет все приоритеты.
Из-за того, что ты-и ЕСМЬ, и дух себе на опознанье
Твой голос вдруг рождает песнь, твой мозг фиксирует желанья,
И твой покой неутолим, как жажда знаний в круговерти,
И так тебе вольготно с ним, что жизнь становится бессмертьем.