Скатерть выцветшей рваной портянкой,
Пол лизнула обвисшим углом.
Я очнулся на пьяной гулянке,
Захмелевший, за длинным столом.
По тарелкам засохли салаты,
Пьяных плясок густые следы,
Как в расчетах бутылки-солдаты,
Подравнялись в прямые ряды.
В асфиксии дрожит «сороковка»
На проводке из-под потолка.
И тоска после пьянки, чертовка,
На помине, как совесть легка.
Лиц расплывчатых мутные пятна
В такт мерцают сиянью лампад
Запах жизни - малиново-мятный
Запах смерти – закисший мускат
Вы не прячьте холодные лица,
Не топите молчанье в груди,
Пусть вгрызаются в сердце зарницы,
Пусть зажившее ночь бередит.
Дом провис и просел, мирно мокнет,
Двор зарос лебедой, как быльем…
От чего мои ветхие окна
Заколочены все горбылем?
Что ж так холодно, мрачно и жутко…
От чего нем засов мой дверной?
Почему, как в заезженной шутке,
Вновь и вновь нет мне входа домой?
Вот сознание раненым зверем,
Пробираясь сквозь мыслей туман,
Между штампов клише и неверья,
Вышло маршем в раскрытый капкан.
Я все вспомнил: и день, и минуту,
И скамейку за тем гаражом,
За которым, по пьянке, так глупо,
Был зарезан я финским ножом.