Стоит на воле храм прекрасный,
любуясь собственной красой.
Закрыты двери не напрасно:
чтоб не зашёл народ лихой.
Нет места в нём больным и нищим,
и обездоленным душой.
Он для себя покоя ищет
и жаждет святости большой.
Не замарать его твердыни:
он неприступен, как скала,
благочестивость мнит в гордыне,
чтит послушание осла.
Он изнутри сияет светом,
его лелеет и хранит,
усердно служит тьме при этом,
что всласть вокруг его царит.
Не замечая этой службы,
блестит надменностью тупой.
За наши молится он нужды,
но ложен блеск его скупой.