Транспортируется транспорт по пыльным дорогам,
Обувь потёртая бьёт по прохладной земле,
Запахи утренних масс вызывают изжогу
Где-то на уровне бронхов, в души глубине.
Руки сцепились, закрывши хозяев от мира,
Ноги несут их набитые страхом тела
Дальше, от боли, и криков о помощи мимо:
Тени пугают, пугает большая цена.
Шире секунды нет планов на серое завтра,
И в кончик носа прямой упирается взгляд.
Кружатся в мысленном вальсе "купюрные" мантры:
"Десять! Пятнадцать! Двадцатку! Ещё!! Пятьдесят!!!"...
Стуком шагов забиваются сердца удары,
Дымом табачным пропитаны лоб и виски.
Ветер толкает их в спину то влево, то вправо,
А обстоятельства тут же сжимают в тиски.
Странное зрелище эти людские ужимки -
Не замечать между пальцев своих мелочей.
Ямам дорожным из слов посвящать поединки,
Но без вниманья промчаться сквозь сонм мотылей,
Не подмигнуть в небо облаку в форме ватрушки,
Не улыбнуться витрине воздушных шаров.
Тихо злорадствовать, стоя на шаткой верхушке,
Но не почувствовать запах горячих хлебов,
Не пробежаться по лужам осенним как в детстве,
Не разглядеть красоту паутинки в росе.
Жадно мечтать о внезапно "упавшем" наследстве,
Но не узреть красоты в полуночной грозе...
Сонно гудят в ритме ломанной стали заводы,
День завершается. Кто-то в игре, а кто - прочь.
В дымке вечерней видны поводки кукловода.
Снова на Город Слепых опускается ночь.