То ли мира задворки, то ль это реальность иная:
Тихий, маленький город был днём так знаком и понятен;
Здесь неспешно, размеренно жизнь протекала земная,
В стороне от космических дыр, исторических пятен.
Ночь чернила густые лила на убогость окраин.
Борщевик, немо корчась, протягивал хищные руки;
Тощий пёс, у которого спился и умер хозяин,
Воем жалобил небо, а небо зевало от скуки.
Красным светом тревожно мерцали огни пилорамы,
Циркулярка терзала живое древесное тело
И визжала в восторге, гордясь сотворённою драмой,
А бревно, содрогаясь от боли, печально звенело.
Ночь на землю таращилась глазом больного циклопа –
День бесследно проглочен его ненасытной утробой.
Старый сторож, изрядно хлебнувший отнюдь не сиропа,
Крепко спал, возле печки повесив линялую робу.