Нет, пацаны, сильные в нашем поколении были люди! « Не то, что нынешнее племя», - как сказал известный поэт. Сильные во всех отношениях. Строили никому не нужную магистраль от Байкала до Амура, воевали на никому не нужной войне в Афганистане, покоряли космос, боролись с эпидемиями, по полгода пропадали в командировках… А уж пили! Железные были парни!
Вот, например, приезжаю я из города Чимкета на научно – производственный совет, в аналогичную организацию в городе Талдыкургане, где работал ранее. Коллеги мне рады, да и я по ним соскучился. Ну, совет идёт своим чередом - отчёты, доклады, прения, да выступления. Скукота, одним словом. А вечером приглашает меня к себе один из бывших сотрудников и собутыльников.
- Заходи, - говорит, - Санёк. Юбилей у меня сегодня.
По такому поводу как не зайти? Зная, что коллега в разводе и живёт один, покупаю кое-что из съестного, бутылку водки и, в назначенный час, прихожу по знакомому адресу. Дым в квартире… Песню «Сиреневый туман» знаете? Вот точно такой же туман, только не «над нами проплывает», а вокруг нас плавает. За столом всё тот же народ, который днём анализировал эпидобстановку в Среднеазиатском природном очаге чумы, но без галстуков и пиджаков. И, что особенно приятно – ни одной дамы.
- Что за юбилей у тебя, Валера? – спрашиваю, - С чем поздравлять?
Оторвал он задумчивый взгляд от тарелки с окурками и отвечает,
- Сегодня я праздную СОТЫЙ день непрерывного пьянства!
Это же какой железный организм нужно иметь, чтобы такое выдержать, представляете?!
Или вот, в не самый лучший период своей карьеры, когда в силу разных причин оставил я должность зоолога в Талдыкургане и завис на должности лаборанта в Алма-Ате, отправил меня шеф в Панфиловское отделение. Задание было, казалось бы, простое – отловить в норах больших песчанок и доставить в лабораторию института 5 000 блох. Приехал я в Панфилов, а там один из докторов - друг моей юности, Лёнька, да и начальник отделения, доктор Саня, тоже рад моему приезду. Праздник? Естественно!
Наутро выезжаем в отряд. Есть на берегу реки Или сказочно красивое место – Айдарлы. Фазаны там не пуганые, прямо около лаборатории разгуливают, зайцы храбрые, а сазаны весом 5-6 килограммов в очередь к крючку выстраиваются. Начальник отряда – всё тот же доктор Саня.
- Жить, - говорит, - будем в одной палатке.
- Хорошо, - отвечаю, - вдвоём веселее.
Поставили мы четырёхместный вигвам, застелили кошмами пол, две раскладушки вдоль стенок поставили, а между ними, в роли тумбочки ящик фанерный, чтобы сигареты было куда положить и чашки Петри вместо пепельниц поставить. Уют, стало быть, создали. А между ящиком и задней стенкой палатки … Фляга тридцатилитровая! А во фляге той …
Ну, приезд и новоселье, как водится, отпраздновали. Как без этого? Работа может не заладиться. Разлепляю поутру сонные и заплывшие зенки свои и вижу напротив такую же помятую Санину физиономию. Лежит он на левом боку, подпёр рукой буйную головушку и внимательно наблюдает за этапами моего пробуждения. Терпеливо так ждёт. Наконец, решив, что я окончательно вернулся из мира грёз, Саня начинает утро песней,
- Тром-помпом-помпом-помпом…, - говорит,- Ну, чё, Сашок, шпокнем?
- Саш, - отвечаю я ему, - давай хоть встанем, оденемся, умоемся …
- Не-не-не, - говорит, - давай разводочку!
- Чё сам-то не разведёшь? - спрашиваю.
- Не могу... Руки дрожат.
Зачёрпываю из фляги, переливаю в стаканы и добавляю дистиллята в пропорции 1:1. Вы-ды-хаем, и шпокаем. День начался.
И вот так у нас начинался каждый день. Сане проще, он работает в тиши лаборатории. Зашёл, посмотрел не пророс ли нужный микроб на чашках Петри, дал указания лаборантам, и вышел. Мне же нужно ехать в пески. Блох добывать для докторской диссертации шефа. А блох добывают из нор грызунов специальным приспособлением – аспиратором. Это то же самое, что пульверизатор в парикмахерской, только наоборот. Он не разбрызгивает жидкости, а всасывает воздух, а вместе с ним блох. Для того, чтобы блохи выходили из норы, её нужно немного подкопать, а далее, ложись на пузо, дунь слегка в нору и работай. Блохи, реагируя на движение воздуха, сами попрут к тебе навстречу. Быстрота, вопреки народной мудрости, в этом деле не нужна. Дуй и жми на грушу. Вот с этим самым «дуй» у меня, после утреннего тром-пом-пома и возникли проблемы. Те блохи, которые не успевали после моего выхлопа свалить подальше от выхода из норы, дохли от острого алкогольного отравления. А кому они нужны, дохлые блохи?
На двенадцатый день, прослушав Санину утреннюю молитву, я зацепил свою раскладушку вместе со всеми пожитками и переехал в двухместную палатку, которую поставил метрах в ста от лагеря, на берегу протоки. Я устал. Устал физически, как устают к концу рабочего дня грузчики. За оставшиеся пять дней командировки я отловил около 6 000 блох и, посвежевший от отсутствия утренних тром-пом-помов, отбыл домой, в Алма-Ату.
Вот таким оно было могучим, наше поколение. А потом наступила эпоха Раисы Максимовны. Вырубили и перепахали бульдозерами виноградники, развалили винзаводы, на которых кроме бормотухи делали марочные вина, отмеченные международными наградами и вся страна, поголовно, вступила в общество трезвости. Мне председатель этого общества при чимкентской ПЧС* сгоряча выписал аж два членских билета. А я, сам того не ожидая, проникся идеями всеобщего трезвого образа жизни. 18 января 1986 года, в день, когда мне исполнилось 35 лет, принял приличную дозу огненной воды и с тех самых пор ничего спиртного в рот не беру. Но как же хочется иногда проснуться утром в палатке и услышать,
- Тром-помпом-помпом- помпом, ну чё, Сашок, шпокнем?!
15.05.2014.