Май в ангарской тайге и май в городе Хабаровске – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Если в Ангарске только-только начинали лопаться почки на берёзах, то в Хабаровске уже ощущалось начало лета. Мы сильно одичали за пол года таёжной жизни и таращились на всех встречных женщин. И каждая казалась нам красавицей. Часть в Хабаровске находилась на окраине города, прямо на улице имени незабвенного Карла Маркса. За невысоким забором стояли дома, а в них жили гражданские люди. Это было чудом.
Заняться по приезде в новую часть нам было нечем, пополнение еще не подвезли, и, поэтому свободного времени было много. Впервые за пол года у меня появилась возможность почитать книгу, посмотреть телевизор или, одев спортивное трико, побегать за территорией части, вдоль улицы. Командование такие выходы за ворота не запрещало. Через пару дней нас стали ставить в сержантские караулы, т.е. вся смена состояла из одних сержантов. Через сутки – автомат на плечо, к нему примкнут магазин с тридцатью боевыми патронами и ещё два таких же магазина на ремне. Невольно вспоминалась учебка. Там мы ходили в караул с пустым магазином и, когда морозной ночью, на помойке за дырявым забором, грызлись стаи то ли крупных собак, то ли волков, бывало жутковато. Здесь же, несмотря на дислокацию в городе, в караул шли с полным боекомплектом, а причиной тому была близость границы с братским Китаем. Если кто-то помнит, отношения СССР и КНР в те времена были очень непростыми. Провокации на границе случались постоянно. Наиболее известными были события на острове Даманском, крупная стычка недалеко от озера Джаланашколь, в Семипалатинской области Казахстана, переход границы толпой хунвейбинов в районе Туругартской заставы в Киргизии. Приказ по части был коротким и предельно понятным: «Стрелять без предупреждения».
Такой вот весёлой, караульно – отсыпной жизнью нам дали пожить дней десять. А потом добрый незнакомый старлей, с круглой, бурятской рожей, на которой природа забыла вырезать глаза, дал нам сорок минут на сборы и мы отправились на железнодорожный вокзал, где у перрона уже стоял поезд «Москва – Владивосток». Мы проезжали удивительные места. Это был край, где когда-то бродил Арсеньев со своим верным Дерсу Узала, край приамурских и приморских партизан, край могучих рек и могучей тайги, край уссурийских тигров, женьшеня и мужественных людей. Нужно ли говорить, что весь путь до Владивостока я просидел у окна и простоял в тамбуре. За окном была ночь, но спать в эту ночь я не мог. Утром наш поезд паровозом (наш состав тащил именно паровоз!) упёрся в Тихий Океан!
Из плацкартного вагона мы пересели в пригородную электричку. Замелькали названия станций: «Первая речка», «Чайка», «Седанка», «Вторая речка», мы вышли из вагона и пошли по крутому склону сопки, через посёлок, к берегу Амурского залива. На берегу стояло три древних вагончика, в которых нам предстояло жить. От них до воды залива было не более двадцати метров. Невдалеке высился островок с вкусным (как я потом узнал) названием «Коврижка». Я был счастлив.
Служба мёдом не казалась. Утром, после завтрака, мы строем шли к складу горюче – смазочных материалов, где в три яруса стояли двухсотлитровые железные бочки с соляркой. Эти бочки нужно было грузить на плашкоуты (маленькие баржи), которые затем буксир тащил на пароход. Топливо мы отправляли на Сахалин, где находилась одна из рот нашего батальона. В свободное время я шлялся по берегу Амурского залива, ловил и пытался засушить морских звёзд, искал раковины. Вагончики стояли у подножья сопки Любви. Не знаю, как там было с любовью, а вот матросы, пришедшие из загранки и получившие бешеные деньги, катали с этой сопки цельные круги сыра. Это было в семидесятом, когда в магазинах Хабаровска, кроме вина на разлив продавали только рыбные котлеты и рыбные тефтели в томате. Очень тянула к себе вода, но в это время года купаться было ещё рановато. Невыносимо хотелось попасть на остров. У берега стояло несколько лодок, одна из которых не была привязана. Не помню, где раздобыл вёсла, но на острове «Коврижка» я всё-таки побывал и вернулся назад с большими приключениями, т.к. поднявшийся ветер отнёс лодку далеко от наших вагончиков.
Старлей со щелями вместо глаз и с бурятской фамилией Сивачёв был у нас в вагончиках редким гостем. Где он пропадал – не наше дело, но когда появлялся, несло от него спиртным сногсшибательно. Он залезал на стоящую бочку, по Наполеоновски складывал руки на груди и орал:
- Сежант Потупчик, … твою мать!
- Я! – отвечал Валерка!
- До обеда загрузить плашкоут, … его мать! В тринадцать сводить людей на обед, … их мать, в семнадцать – отдыхать, … вашу мать!
- Есть! – отвечал Валерка и добавлял негромко, - … твою мать!
Раз в неделю, как и было положено, старлей водил нас в посёлок, в кино. Две недели прошли как в счастливом сне, а потом опять вагон, опять Хабаровск.
Пока мы катали бочки с дизельным топливом на берегу Амурского залива, в батальон привезли пополнение. По прибытии в часть мы были вызваны в штаб и заслушали приказ о назначении на должности. Этот приказ был для меня бо-о-ольшим сюрпризом! Я и Валерка назначались на должности зам. ком. взвода. С Валеркой было всё ясно. Он единственный из нас закончил учебку в звании сержанта, остальные, в том числе и я были младшими сержантами и я не понял, чем руководствовалось начальство, выбрав из пятнадцати человек именно меня.
Молодёжь поселили в отдельной казарме и мы, еще пол года назад такие же зелёные, стали делать из прибывших строевых солдат. Были мы им и папами, и мамами, и начальниками. Вот один эпизод: на завалинке казармы сидит боец, держит в руках письмо и плачет. По колючей морде течет скупая мужская слеза. Если он бреется утром, то на вечерней поверке получает наряд за то, что небритый. Если бреется вечером – получает наряд утром. Поэтому бриться ему приходится дважды в сутки. Так вот, сидит на завалинке этот Вова Макагончук и сильно горюет.
- Что случилось, рядовой Макагончук? – спрашиваю я.
- Да вот, товарищ сержант, письмо получил от невесты.
- Ждёт невеста? Хорошая девушка?
- Пишет, что ждёт. Ребята пробовали, говорят – хорошая.
Мне нельзя ржать. Я – командир. Папа и мама молодого солдата…
Служба в Хабаровске была монотонной и скучной. Однажды мы отмечали чей-то день рождения. После отбоя собрались потихоньку на кухне, нажарили картошки с мясом, выставили на стол спиртное и очень душевно посидели, но … что за праздник без женщин? Я решил сходить к знакомой девушке. Накануне я получил сильную травму ноги и ходил с большим трудом, но алкоголь приглушил боль. Я сменил гимнастерку на гражданский свитер, одел бушлат без погон и вышел за ворота части. Остановка автобуса далеко, нога болит, душа просит нежности. Я голосовал в надежде, что кто-нибудь остановится. Так и произошло. Метрах в ста пятидесяти от меня остановился грузовик. В кузове несколько человек. Хромая и матерясь помчался к машине. С разбегу прыгнул в кузов, где и был взят под руки двумя ребятами, на рукавах шинелей у которых были красные повязки с весёлой надписью «ПАТРУЛЬ».
-Товарищ капитан! – заорал один из них в кабину, - Прибежал! Поехали!
Так я заработал свои первые десять суток ареста, которые провёл на гарнизонной гауптвахте. Потом мне отменили отпуск и задержали присвоение очередного звания, чему, впрочем я не сильно огорчился.
Как-то, от нечего делать, сидел я в холодке и разделывал ножом кусок телефонного кабеля. Для чего он мне понадобился – убейте не помню. Зато помню, как соскочил нож и резанул по суставу, соединяющему кисть с предплечьем. Крови было много. Я зажал рану правой рукой, бинтовать её было нечем.
- В больницу надо, - сказал Валерка, - Здесь недалеко есть чё-то медицинское. Пошли!
Мы вошли в коридор, по сторонам которого стояли стулья. На этих стульях сидели только женщины. Только БЕРЕМЕННЫЕ женщины.
- У вас здесь есть бинт? – спросил Валерка тётку в белом халате.
- Откуда, сынок?
- А марля?
- И марли нет.
- Что, мальчики, на приём пришли? – улыбались сидевшие у дверей кабинетов кругленькие девушки, - Вы хоть знаете, куда явились?
Мы не знали. Только когда вышли из коридора к вызванной «Скорой» мы прочли вывеску над дверью. Она гласила : «ЖЕНСКАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ».
Вот так, весело прошли еще восемь месяцев моей службы. Как-то сидел я в ротной канцелярии и читал книгу о природе Камчатки. Книга называлась «Земля горячая». В канцелярию заходит Валерка и сообщает,
- Завтра твой взвод вылетает в Петропавловск Камчатский .
Мистика? Я думаю – да!