Крыша высотного здания.
Ветра тоскливое пение...
Время окончить страдания —
Нет уже больше терпения.
Не умоляйте, пожалуйста.
Неоценённый, непонятый,
С миром прощаюсь безжалостным.
И перед гибелью подняты
Над зазывающей пропастью
Руки с ладонями потными...
Гулко вращаются лопасти
Над головой вертолётные...
Поздно, циничные сволочи,
В рупор кричать про спасение!
Без человеческой помощи,
В серости и невезении
Прожиты годы безлицые,
Пройдены вёрсты бездарные...
Не приближайся, полиция!
Не подползайте, пожарные!
Кончена жизнь подневольная —
Жалость и страх уничтожены!
Вдруг за спиной недовольное:
«Прыгайте, юноша, что же вы?!
Хватит задерживать очередь!»
Глядь, а на крыше тусуются
Родины скучные дочери —
Тётки с тяжелыми сумками.
Спорят, ругаются бешено,
Тычут воинственно пальцами:
«Вас не стояло здесь, женщина!»,
«Я отходила за яйцами!».
Сплетни, подсчёты наличности,
Реплики ненормативные...
Вместо мучения личности —
Снова фуфло коллективное!
Обескуражен и бледен я,
Дергаю нервно бородкой я:
В фарс превращает трагедию
Гнусная очередь с тётками!
Сплюнув, подумал обиженно:
«Вряд ли когда-то захочешь впредь
С жизнью покончить возвышенно,
Если так требует очередь!».
И о поступке жалею сам:
Нет антидота от общества.
Единолично не клеится,
Единогласно не хочется...
Кепку надвинул, ссутулился
И в настроении сумрачном —
В лифт. И дворами на улицу
Прочь. В направлении рюмочной.