Я безобразна свыше всякой меры,
карикатурна каждая черта.
Что делать? C'est la vie – ведь я химера,
не свойственна химерам красота.
В затылке снова нестерпимо ноет.
К дождю. Я их видала миллион.
Сечёт дождём меня, сжигает зноем,
а радует лишь колокольный звон.
Легко ли мне, измученной и старой,
смотреть за годом год с фасада вниз?
Людишки муравьятся на бульварах.
Я с высоты не различаю лиц.
Там нет ЕГО. О, как бы я хотела
увидеть Квазимодо-звонаря!
Он, словно я, был непригляден телом,
но искренен душою, словно я.
Каштан и плющ – нельзя придумать проще.
Но все в своей эпохе, как в тюрьме.
Совсем недавно, в веке позапрошлом
меня поставил скульптор Дешоме*.
Лишь несколько веков... Немного, вроде,
но не пройти по времени назад.
Сломать бы все законы хронологий
назло профессорам высоколобым!
Я пробовала. Видимо, нельзя.
.
.
*В Средние века химер на соборе не было. Поставить их, взяв за образец средневековых горгулий, придумал реставратор — архитектор Виолле-ле-Дюк. Выполнили их пятнадцать скульпторов, руководимых Жоффруа Дешоме. Было это в XIX веке.