Страх о ней говорить, вдруг беду накликаю.
Хоть давно про себя зову ее двуликая
И всегда для одних - в лавровом венке желанная,
А другим - смерть безносая окаянная
И глаза ее горят ненасытной черной жадностью.
И скрывается броня под изысканной нарядностью.
Кто коснется губ стальных - забывает об обещанном,
Так становится война им единственною женщиной.