Евгений Чепурных
Стих
« Стихом является одна строка…»
( из учебника)
Когда ещё деревья
Умели говорить,
А все поэты плавали мальками,
А каждый сказки знающий старик
Не умирал, а превращался в камень.
Слова текли легко, как облака.
Не задевали и не поражали,
А проникали внутрь
И там дрожали,
И сердце билось сладостно слегка.
Сто тысяч лет назад в глухой тоске
Качнулся мир, и озверела Стая.
И стало всё, как писано в Стихе:
«Отговорила роща золотая»
Сладко то стихотворение, которое поражает каждого читающего своим гулом ассоциаций и в то же время сохраняет единственное для всех, корневое. Каждый читающий общим этим соприкоснется с другими читающими, думающими, страдающими, переживающими по-настоящему то или иное стихотворение. Так и с музыкой. Я раз за разом на уроках МХК и литературы предлагал детям прослушать музыку и написать о ней несколько строк: о чем думается, что видите, что чувствуете… «Снежинки» Дебюсси, «Эльвира Мадиган» Моцарта, «Тройка» Свиридова… Никогда не сообщал названия произведения.
В ответах ребят всегда поражали вариативность ассоциаций, непохожесть и… одновременно единство. Если это настоящее произведение искусства, а не какофония какая-то, то оно, это единство, проявится обязательно. Так, после прослушивания «Эльвиры Мадиган» в ответах ребят чувствовался аромат мечтательности, влюбленности, свежести и чистоты помыслов: «Я вижу аллею осеннюю. По ней идут юноша и девушка. В руках у юноши томик стихов…» - писал, примерно, один из мальчиков. И другие ему вторили в своих непохожих видениях.
В «Стихе» каждый почувствует «пропасть» между двумя его строфами. Почувствует, как легкие, органичные, светлые начала «Стиха» вершатся тревожным четверостишием. Совсем неискушенный читатель интуитивно переживет разрушение в стихе и вокруг себя чего-то гармоничного. И ему станет жаль чего-то неуловимого. Но не совсем понятного. «Было хорошо, а потом затянуло тучами» – примерно так ощутит он пережитое.
А вот всё остальное – богатейшая игра ассоциаций, которую дарит нам великолепное стихотворение Евгения Петровича.
И вот эта способность великого, настоящего соединять и одновременно каждому думать сокровенно есть тайна шедевров.
И кто-то воспримет «Стих» Чепурных как явление разнесчастной дихотомии, расчленившей «сто тысяч лет назад» человека природного и социального.
Кто-то воспримет первую строфу как описание Золотого века человечества.
Кто-то вспомнит последний монолог Печорина в «Фаталисте», где он «завидует» древним людям, верящим, что их судьба прописана на звездном небе.
Кто-то обратится к временам, когда СЛОВО, ЧЕЛОВЕК, ПРИРОДА, БОГ были едины. Слово звучало как песня и никого никогда не омрачало. И было оно как шум тростника, как пение птицы.
Кто-то, возможно, будет тяготеть к грустным размышлениям о «падении» Слова и Красоты.
Кто-то свяжет утрату «легкого», «не поражающего» слова с поэзий Сергея Есенина, с его печальными элегиями последних лет, насыщенными мотивами увядания, тлена, распада, прощания с жизнью.
Кто-то вдруг обратит, может быть, излишнее в данном случае внимание, на «странный» эпиграф поэта к стихотворению…
Но всех, всех без исключения тронет за сердце радость и печаль «Стиха» и его неуловимая начинка, которая никогда не поддастся окончательной дешифровке.
А это-то нам и надобно.
И спасибо за магию «Стиха» Поэту.