Алкоголи взъерошенной мокрой поры.
Ёжик шороха, взглядов лучистость:
во фрагменте бульвара в ветвях фонари,
словно антики для классициста.
Месяц ясный надежды наседке под хвост,
что-то высидит ночь без вопросов:
превозмочь невозможное словом готов,
ибо «всё гениальное просто»….
Где брожу, замерев над нетленным листом,
бросив вздор вразумительной речи
совершенно уже ни о чём, ни о ком,
заблудившись в «разумном и вечном»?
Этот дом, как посмертный убийственный том
обжитым не промаслит уютом
холод окон пергаментных. Призрачный сон
из загробного царства как будто.
И тесьма этажей, и пути серпантин
горной трассы сливаются вместе –
в смысле горней вершины остался один
гордой лысиной голого места….
В царство мёртвых «эстрадников» можно войти
и квартиру припомнить нетрудно,
но себя здесь уже никогда не найти,
забежавшим, что век… на минутку!
Этот сквер, где прескверно расстался с мечтой,
милый ангел, нелепое чудо!
Излияний, возможно, «сердечной мочой»
под дождём никогда не забуду….
Сам оплачу я грусть ветхих риз желтизны
вечереющей вновь акварели,
постигая, как узы свободы азы,
без любви и вздохнуть не умея….
Если был Божьей воли сильнее соблазн, –
эхо-страха для тени момента
дешевело бы яблоком в Яблочный Спас
на меже между жизнью и смертью….
А реальная тень, словно аспид скользит
позади ядовитой усмешкой,
впереди убираясь под панцирный щит
черепашки головкой безгрешной….
Из стихии надежды, фантазий игры
и «ковшей семизвёздных Медведиц»…
остаются, пожалуй, одни фонари,
что безглазыми бюстами светят….