Жемчужная ветка с горы Хорай
- В морские просторы за веткой
жемчужной,
Покинув друзей и родимый мой край,
Отправлюсь,- сказал Курамоти, - мне
нужно
Найти заколдованный остров Хорай.
Собрал Курамоти заранее лучших,
Известных искусством своим мастеров.
Сулил: мастера много денег получат,
Когда заказ свадебный будет готов.
Вдали от столицы, селений окрестных
Построил он дом и стеной окружил.
Трудились работники споро и честно.
Скрываясь три года, и принц там же жил.
Вот ветка готова. Принц шлет извещенье:
- Я в гавани Нанива. На корабле.
Упал он, увидев народа скопленье.
- Измучен дорогой, - сказал, - ослабел.
Футляр подобрал принц,
и дар драгоценный
Укутал в цветастый узорчатый шелк.
Молва разнеслась: из страны сокровенной
Привез принц Удумбара чудный цветок.
На сердце страх кинул тугие поводья:
- Неужто ветра занесли принца в край,
Где с веток свисают жемчужные гроздья,
На остров блаженства, на гору Хорай?
Настойчивый стук оборвал размышленья.
В воротах жених Курамоти стоял.
Так принято было – в стихах посвященье
Он с веткой жемчужной невесте послал.
Презрел я опасности моря.
Жизни моей дороже
Был жемчуг очей лучистых.
Жар жемчугов Хорая
Растопит пусть Кагуя сердце
- Принес принц подарок, какой пожелала,
Навстречу ему почему не идешь?
Не надо упрямиться, ты обещала.
Принц знатен, богат и собою хорош.
- Отказом тебя не желая обидеть,
Решимость упрямцев пыталась сломить.
Дары женихов не хочу даже видеть.
Отец, жемчуга эти – слезы мои.
- Сегодня для вас приготовят покои.
Он жалобы Кагуя слушать не стал.
- Скажи, принц, где выросло чудо такое,
Как ты красоту неземную достал?
- Из гавани Нанива вышли мы в море,
Как будто к иным отправлялись мирам.
Без Кагуя жизнь моя – муки и горе.
Отдались судьбе и попутным ветрам.
Швыряло корабль и било волнами.
Пучины морской разверзался нам мрак.
И туча стеной зависала над нами,
И грома громил ее мощный кулак.
Прибило нас как-то к земле неизвестной,
Что ввысь вознеслась
над равниной морской.
Там ползали гады в расщелине тесной,
Слышны по ночам были стоны и вой.
Внезапно набросилась демонов стая,
Грозила живьем всю команду сожрать.
Проткнул одного я клинком
с острой сталью,
И в страхе другие пустились бежать.
Тоска по любимым, болезни, лишенья…
Чего только нам не пришлось претерпеть.
Съедобные травы мы ели, коренья,
Когда нам грозила голодная смерть.
Носились мы долго по водному лону,
Прошло, по подсчетам моим,дней пятьсот.
И вот ясным утром – то был час Дракона*
Навстречу, мы видим, гора к нам плывет.
______________________
*Час Дракона - 7 часов утра.
Увидели мы в самоцветах вершину
И скаты горы в драгоценных камнях.
- Без ветки жемчужной горы не покину.
Смешались в душе моей радость и страх.
Объехали остров и справа и слева.
Искали, где стать и войти в этот рай.
Вдруг видим: выходит из недр его дева.
Сказала: "Любуйтесь. Пред вами Хорай".
- Кто ты? – Уканрури. Небесная фея.
Кувшином она зачерпнула воды.
Приблизился к ней и подумал: "Во сне я".
Тут феи небесной исчезли следы.
По берегу шел, как по залам чертога.
Вокруг красоты небывалой цветы.
Над золотом, с гор нисходящим потоком,
Кораллов морских нависали мосты.
Свет волн в хрусталях отражался
прозрачных.
Их шум, поднимаясь, стихал и звенел.
Хоть жемчуга блеск здесь
казался невзрачным,
Приказа ослушаться я не посмел.
Лишь ветку одну обломил, как велела
Мне Кагуя, и к кораблю поспешил.
Прекрасна гора, но к родимым пределам
Порыв страстный сердца меня торопил.
В ответ на молитвы послали мне боги
Попутные ветры и легкий маршрут.
Приплыл. И хотя был измучен дорогой
В одежде, пропитанной солью, я тут.
- Бамбука узлов разрубил я немало,
Но жизнь твоя, точно бамбук, вся в узлах.
- Да, столько страданий мне в жизни
досталось,
Песка столько нет на морских берегах.
И в эту минуту пред ними предстала
Толпа (провиденье вмешалось само),
Держал старшина, как тогда подобало,
Зажатое в клюве на трости письмо.
В письме излагал он, как долго трудились
Над веткой жемчужной его мастера,
И как по обету три года постились,
И что за труды расплатиться пора.
- Нам щедрую, принц, посулил ты
награду,
Когда мы скрывались от мира с тобой.
На свадьбу готовить изделие задал.
К супруге за платой пришли мы домой.
Приход мастеров привел принца
в смущенье.
Придумал умно, да поверил и сам
В мытарства опасных своих злоключений.
И вот пораженье, досада и срам.
О случае этом узнала невеста.
- А я ведь поверила в остров Хорай.
Отец, - улыбаясь, она приказала, -
Поделку фальшивую принцу отдай.
Рассыпал ты напрасно
Пред нами жемчужины слов.
Правды свет погасил
Жемчужин обманчивый блеск,
Слов рассеял туман.
За то, что обман был раскрыт так удачно,
Решила она мастеров наградить.
А принц, обозленный, подручных
подначил
Просителей всех обобрать и избить.
Ушел от людей Курамоти несчастный
Пропал навсегда где-то в дебрях лесов.
С тех пор говорят невезучим: "Напрасно
Рассыпаны были жемчужины слов".
Платье из шерсти огненной мыши
Министр Абэ, к деве страстью пылая,
Сдаваться без боя не видел причин.
В тот год к островам прибыл
гость из Китая,
Известный купец, друг министра
Ван Цин.
Слуге своему ехать в гавань Хаката
С письмом и с деньгами Абэ поручил.
Взойдя на корабль, товаром богатый,
Слуга все Ван Цину с поклоном вручил.
Ван Цин, прочитав письмо,
сразу же пишет
Абэ Мумарадзи, министру, ответ:
«Одежды из шерсти от огненной мыши
В Китае по данным, известным мне, нет.
Я слышал, мой друг, о диковинке этой,
Но сам я не видел. Когда бы нашли
Ее где-нибудь, вещь такую, на свете,
Давно бы купцы к вам сюда привезли.
Заказ необычный мне выполнить трудно,
Но я постараюсь. Спрошу богачей,
Которым привозят из Индии судна
Немало причудливых ценных вещей».
Отправил ответ, взял с собой Фусамори,
Слугу Мумарадзи, и отбыл в Чанъянь.
Три года прошло, и известие вскоре
Пришло из Цукуси* в столицу Хэйан.
«Гонцов разослал я повсюду с заданьем.
Они след диковинной вещи нашли,
________________
*Цукуси – остров Кюсю.
Узнали, что старец святой одеянье
Привез как-то к нам из индийской земли.
Спросил разрешение я на покупку,
И дал мне добро императорский двор.
В Янчжоу я взял быстроходную шлюпку,
Поплыл по Янцзы к храму Западных гор».
Ван Цин написал: «За убор не хватило,
Мой друг Мумарадзи, всех денег твоих.
Прошу, чтобы ты поскорей возместил их,
Доплаченных мной пятьдесят золотых».
- Что я приобрел и что я теряю?
Что деньги, когда на кону моя жизнь!
И в сторону он поклонился Китая,
В молитве признательной руки сложив.
С письмом от Ван Цина и ценным убором,
С ларцом, ослепляющим блеском камней,
Глаза не смыкая, слуга Фусамори
Скакал из Цукуси в столицу семь дней.
Открыли ларец и достали одежду,
Синь неба затмившую, солнца лучи.
- Такой красоты не пришлось видеть
прежде,
-Воскликнул Абэ. – Я ее получил.
Он срезал цветущей глицинии ветку.
К ларцу, где хранился наряд, привязал
И дымом курений изысканно-терпких
Одежды своей рукава пропитал.
Огонь моей жаркой любви
Теплил свечу надежды.
Горел, не сгорая я.
Огненной мыши шерсть
И твое пусть сердце согреет.
- Сегодня, - мечтал он, - я с Кагуя буду. –
Откройте ларец, в нем найдете вы клад.
- О дочь, посмотри. Это стран дальних
чудо.
Гуй–Фэй* не носила подобный наряд.
___________________________
*Ян-Гуй-Фэй . Драгоценная супруга китайского
Императора Сюань-цзуна 11.
-Прекрасная вещь эта дорого стоит,
Но верно ли то, что она не горит?
Хочу испытать, если Правый министр
позволит.
- Бросайте в огонь. Я уверен, -
Абэ говорит.
.
В огонь, не жалея, убор драгоценный
Кидают. – О Боже, сгорела дотла!
- Одежда, я знала, из ткани поддельной.
Искусным умельцем пошита была.
Пошли средь народа досужие толки:
- Взяла ли подарок? что сделала с ним?
- Удача Абэ обманула жестоко.
Убор и надежда ушли в едкий дым.
Драгоценный камень дракона
Собрал своих слуг дайнагон, домочадцев,
И всем объявил громогласно приказ:
- Из вод вылетают и по небу мчатся
Драконы, скрываясь за тучей от нас.
Есть камень на шее дракона. Заданье:
Любыми путями тот камень добыть.
И тот, кто исполнит мое приказанье,
Получит все то, что захочет просить.
Чтоб было на что слугам
взять пропитанье,
Дал денег и для продажи в пути
Снабдил их бумажной и шелковой тканью.
Отдал слугам все, что мог в доме найти.
- Держать строгий пост буду я неуклонно,
Пока вы приказ выполняете мой,
Но коль не достанете камень дракона,
Не смейте тогда возвращаться домой.
- Нелегкое дело. Где взять-то дракона?
- Кто долг исполняет, дракона найдет.
Ведь преданный мне одолеет препоны
Что делать? Отправились слуги в поход.
Когда за оградой исчезли их спины,
Пошли кто куда, прихватив свой багаж.
Ругали они своего господина
- Как в голову лезет подобная блажь?
Отомо мечтал: "Возьмут камень дракона
И Кагуя будет со мной наконец.
Но жить Лучезарной здесь будет зазорно.
Велел мастерам он построить дворец.
Слоистые ткани пропитаны лаком.
На влажные стены наклеили их.
Затейливым кружевом мечены знаки
В узорах серебряных и золотых.
Украсили кровлю дворца бахромою
Из нитей и лент многоцветных шелков.
И стала она под небес синевою
Нарядным ковром, садом райских цветов.
Завесили стены в покоях парчою.
На тканях работала мастера кисть.
Летели движенья ее за душою.
Мгновенье и вечность в картинах слились.
«Гладь сизой скалы серебрится луною,
Сквозь дымку тумана свет лунный
скользит.
И кто-то плененный ночною порою,
Один, отрешенный, на камне сидит.
Ночь тихая теплая скована дремой.
Он смотрит задумчиво в звездную даль.
Комочек земли, он летит, невесомый,
В щемящую сердце вселенной печаль».
В картинах других скромной прелести
виды.
«Вот тихая заводь, полянка в лесу».
Души озаренья в них можно увидеть,
Земной красоты сокровенную суть.
- Моей лучезарная девушка будет.
Прогнал всех наложниц из дома и жен.
- Ее мой дворец озарить приведу я, -
Мечтал в опустелом дворце дайнагон.
Ждал слуг своих с камнем чудесным он
долго.
Прошел уже год, и другой наступил.
К душе дайнагона подкралась тревога.
Ждать дальше терпенья не стало, ни сил.
Отправился в гавань Нанива Отомо
О посланных слугах в надежде узнать.
- Рыбак, расскажи, кто из слуг дайнагона
Отважится в море дракона поймать.
Рыбак засмеялся. – Ну что тут смешного?
- Охота подобная – бред, господин.
И вы дурака не найдете такого.
Дракона ловить не пойдет ни один.
- Так говорить не посмел бы негодный,
Если бы знал: перед ним дайнагон.
Врет он, конечно. Ведь есть мореходы,
Которым не страшен крылатый дракон.
Я сам поражу из могучего лука
Любого дракона и камень сниму.
Замешкалась слишком дрянная прислуга.
Все делать приходится мне самому.
Ступил он на борт, страх смиряя
надеждой.
Уплыли в спокойную даль берега.
К Цукуси корабль подошел побережью,
Вдруг судно взметнул, закружил ураган.
И в то же мгновенье мир тьмою одело.
Корабль понесло неизвестно куда.
Разверзлись все хляби. Сверкало, гремело.
- Не знал раньше я, что такое беда.
Что может спасти нас? - Отомо метался.
- Я долгие годы по морю гулял, -
Сказал ему кормчий. – Когда б не связался
С тобою, то горя и ныне не знал.
Мгновенной нам ждать или долгой
кончины:
От копий, что боги куют в небесах,
От пасти разверстой свирепой пучины,
От жажды и голода в южных морях?
Навек суждено нам с родными расстаться,
А им о погибших вдали слезы лить.
Зачем я решился служить святотатцу,
Который замыслил дракона убить?
- Ты путников, кормчий, ободрить обязан,
А мы слышим жалобы, ругань и стон.
- Могу ли помочь я безбожнику разве?
Тобой был разгневан бог моря – дракон.
За смерть божества обещал ты награду.
Теперь, дайнагон, если хочешь спастись,
Скорее драконов проси о пощаде,
Ты ками морским и небесным молись.
- Ты прав, мореход. О внемлите мне, боги.
Похитила разум проклятая страсть.
Пощады просил он, усердно и долго,
Богам-покровителям слезно молясь.
Возможно, моленье его помогало.
Вдруг стало и небо помалу светлей,
И утлое судно слабее мотало,
И ветер не мчал их в безбрежье морей.
- Минула беда. Бог морей, точно детям,
Урок преподал в назидание нам.
Теперь он прощает. И благостный ветер
Несет, господин, нас к родным берегам.
- Меня утешаешь ты, кормчий, напрасно.
На гибель, к неведомой дали наш путь.
- Смотри, подошли к побережью Акаси.
На сосны кедровые хочешь взглянуть?
Отомо на берег идти отказался.
Втемяшилось, что к людоедам попал.
В отчаянье к палубным доскам прижался,
Улегся ничком и всем телом дрожал.
Правителя Харимы спутники звали.
- От страха в беспамятство впал дайнагон.
Несло наш корабль в неизвестные дали.
Теперь дикарей опасается он.
С трудом оторвали Отомо от досок.
Покрыли циновками берег. И вот
Его положили – Ах, что с его носом?
Что нос? Посмотрите, как вздулся живот.
- Дракона убить он грозился хвастливо.
- Надуло болезнь ему ветром, поди.
- Как вспухли глаза. Точно красные сливы
Повисли над носом. Веселенький вид.
- В Японии он, - вдруг дошло до Отомо, -
Готовьте носилки. – Кряхтя, в них залез.
Несли, надрываясь, Отомо до дома.
Вернулись и слуги:- Вы с камнем?-
Нет, без.
- Ты сам, господин, мог вполне убедиться:
Опасно дракона искать и ловить.
К тебе мы решили с повинной явиться,
Надеясь, что нас ты не будешь бранить.
Сказал дайнагон:" Рад, что вы не напали
На бога морей, чтобы камень тот взять.
Ну ладно бы вы в бездне моря пропали,
Могли и меня вы тогда потерять".
-Ну Кагуя. Я раскусил недотрогу.
Замыслила, видно, меня погубить.
Я к дому злодейки забуду дорогу,
И вам запрещаю туда приходить
Услышали жены про "славную ловлю".
Смеялись они над Отомо до слез.
А нити, дворца украшавшие кровлю,
Вороны стащили. Наверно, для гнезд.
Отомо глаза тер, те стали как сливы.
Кидало при слове "дракон" его в дрожь.
Шутили при виде Отомо - "Тру сливы".
Трусливый, иначе не назовешь.
Целебные ракушки ласточек
- Когда начнут ласточки вить свои гнезда,
-Сказал тюнагон, - Известите тотчас.
Просил слуг:
- Следите, чтоб не было поздно.
Боюсь, истощится ракушек запас.
- У ласточек в гнездах не видели прежде
ракушек.
- Не держат ли в клюве тогда, когда яйца
кладут?
- Как можно увидеть? Лишь только
покой их нарушишь,
Пугливые птицы из гнездышек мигом
вспорхнут.
- Есть ласточек гнезда под скатами
крыши,
Котел там внизу, и в нем варится рис.
Смотреть помести ты дозорных
на вышках,
Что ласточки в клюве несут под карниз?
Понравился этот совет тюнагону.
Велел сделать вышки, нашел сторожей
И спрашивать слуг посылал он из дома:
- Несутся? Ракушки достали уже?
Но птицы летать к своим гнездам боялись.
Их стражников шум возле крыши пугал.
Что делать? – спросил тюнагон, опечалясь.
Ответил старик. Он казенный амбар
охранял:
- Плохой тебе способ советчик придумал.
Вели стражу снять и все вышки сломать.
Наверх забираются стражники шумно.
Не птиц только, могут людей напугать.
Я вот что скажу тебе: надо к корзине
Веревку надежную так прикрепить,
Наверх чтоб могли поднимать ее снизу,
И в нужный момент паренька
посадить.
Как только даст знак незаметный
дозорный,
Что ласточка в гнездышко яйца кладет,
Тотчас поднимают корзину проворно
Ракушку целебную мальчик крадет.
- А как угадать, когда птица несется?
- Вначале хвост птица поднимет торчком,
Затем быстро-быстро семь раз повернется.
То знак верный: класть начинает потом.
- Какой ты, старик Курацумаро, умный.
Кафтан забирай за совет с моих плеч.
Доверить нельзя никому, - он подумал.
Ракушки пошел сам у кухни стеречь.
- Смотрите, торчком подняла хвост
вертушка.
-В корзину, Кумэ. Поднимайте его.
-Ну что там? Забрал из гнезда ты
ракушки?
- О мой господин, нет в гнезде ничего.
- Ракушек там нет? Ты искал их, разиня?
- Их нет господин. – Вниз спускайте.
Слезай!
Я сам поищу. – Он забрался в корзину.
- Ну что ты зеваешь? Скорей поднимай.
Сквозь дырки корзины увидел, как кружит
В гнезде, хвост подняв, птица раз и еще.
Не мешкая, вытащил руку наружу,
Взял твердое что-то и крикнул: "Нашел".
- Спускайте, держу, - заорал он в экстазе.
Мечты о прекрасной невесте сбылись.
Схватили веревку и дернули разом,
И он полетел вверх тормашками вниз.
Веревка, не выдержав тяжести тела,
Возьми, да и лопни. Тому не везет,
Кто слишком поспешно берется за дело.
Зачем столько лишних бездумных хлопот?
Упал тюнагон бедный прямо на крышку
Большого (для варки в нем риса) котла.
Глаза закатились, дыханья не слышно.
Спустили на землю. Такие дела!
Воды принесли, в рот немножечко влили.
Открыл он глаза. Ох, спина болит как!
Но все же я рад! – Чему же? – спросили.
- Ракушку достал я. – Разжал он кулак.
- Что это? Катышек твердый помета.
Не повезло мне. О, горький урок!
В толпе толковал бойко речь его кто-то.
- Он, вишь, говорит, что виновен злой рок.
Вот так, когда глупости мы совершаем
( Уроки других, нам, как видно, не впрок),
Частенько тогда на судьбу мы киваем:
- Мол, что тут поделаешь. Это злой рок.
Последние дни тюнагона печальны.
Бедняга, он спину себе повредил.
К тому же всеобщим посмешищем
стал он.
Наказан жестоко. Зачем он спешил?