«Я не хочу о, други, умирать»!
И свой добавил возглас слишком гордый:
«я так любить хочу (спасать, писать,
быть на виду), как не хотят быть мёртвым»!
И тут же собутыльник-графоман
отправил с умиленьем фразу эту
девицам на салфетке (ресторан –
пустующее храма свято место)….
Поддерживал родной московский ад
намёк на ссылку в дооктябрьском мире,
где мировой культуры не видать
в Отечестве без «двух столичных дырок»….
Без близких лиц двух строчек не связать,
лишь кануть, как во тьму Тмутаракани,
ведь приходилось жить и умирать
затравленным по кухням тараканом.
______________
В скале, открытом сводом для луча
храм создан одержимым камнерезом;
под светом вертикального ключа
лик, освещённый изнутри, забрезжил.
Так подгонялась плоть для тишины
безвыходной «платоновской пещеры»
на уровне бессмертия души
в исчерпанной донельзя атмосфере.
«Memento mori»! Сеял – пожинай!
Как в миг расплаты, в пик благополучья
и злейшему врагу не пожелай
путём обмана оказаться лучшим.
Признаньем черни ниже нищих пасть,
нещадно их презренье обирая:
в реестр Имён без жертвы не попасть,
проклятия в грядущем добирая….
Я не хочу, о други, умирать,
рассеявшись в ничто неочевидном.
Никто – вот имя, чтоб из праха встать
в первоначальном, Богом данном виде….