По Ордынке полусонной, огибая тумбы буй,
в абрикосовых кальсонах проплывает сом-буржуй -
недодавленный фурункул пьет шабли, жует бакштейн...
Фауст, где же твой гомункул? где твой голем, Франкенштейн?
Распеваешь Альмавивой, потребляя стерлядей,
удлинитель похотливой жизни маленьких людей?
Но к тебе зайдет на кофе и на блинчики с икрой
кудловатый Мефистофель в сапогах и с кобурой.
И увидит обалдело, как явилось - вот те на -
человеческое тело из собачьего зерна.
Из трофейной табакерки взяв понюшку наперед,
он ему нутро по мерке кумачовое сошьет:
вихрем вражеским влекома, заполощется душа
из лоскутиков домкома, кобеля и алкаша,
и, по воле Асмодея в мятом венчике из роз,
новым миром завладеет старый недочелопёс.