Осень входит усталостью в сны и прозрачностью в воздух;
истончаются краски, а звуки легки и нездешни.
Если мир обветшает, то после он будет воссоздан –
по наброскам, эскизам, по меткам, зарубкам и вешкам,
нужно просто оставить хоть что-то – ведь мы не сумеем
вспомнить август, в который Борей задувает сквозь щели,
тень волны на песке, золотого воздушного змея, -
быль и выдумки, то, что приснилось, и то, что напелось.
Или, может, так правильно? Жить, по чуть-чуть забывая;
полюбить – но слегка, в основном – за блага и заслуги;
стать не хуже других... Здесь так быстро желтеет трава, и
ветер листья роняет: предчувствием нового круга
входит осень. Безличность конструкций; двоякость ответов.
Мир дряхлеет, он всё иллюзорней, всё ненастоящей.
Я откуда-то знаю, что ждет нас за краешком лета:
обреченность повторов, похожая – странно? – на счастье.