Душа, потраченная молью,
Жила под ребрами скелета.
Не то, что б было ей привольно,
Но хоть во что-то, да одета.
Нет неприкаянности хуже,
И одиночества - вовеки.
Ни Рай, ни Ад совсем не нужен,
А поселиться в человеке
Ей не хотелось. Надоело
Самоуправство жадной плоти:
Ведь тело пило бы да ело,
В кумира превратив животик.
Ну, а скелету, много ль надо:
Живое слышать в подреберье.
И все. Ни серебра, ни злата.
Один лишь дух, и дух тот — гордый.