Бывает, живет человек, про¬сто живет себе, а потом вдруг кто-то скажет ему, что он «венец творения», он поверит в это и вдруг загордится, заважничает. Хорошо
еще, что происходят события, как ушат холодной воды отрезвляющие такого человека, показывающие ему все вещи в их истинном свете.
Было это в то время, когда я, вы¬пускник пединститута, отрабатывал положенные мне три года после рас-пределения в сельской глубинке.
Дипломат, финское пальто с ворот¬ником «под норку», фетровая шляпа, задорно блестящие золотистые очки и по сезону резиновые сапоги — так я был экипирован, работая в трех школах, расположенных в восьми километрах друг от друга, и добира¬ясь до места работы, как придется.
И вот однажды весной мне по¬счастливилось... впрочем, расска¬жу все по порядку. Сидим как-то мы с местным охотником Валер¬кой Шматченковым за бутылкой деревенского самогона, ведем разговор на разные там философ¬ские темы — и вдруг... обознача¬ется проблема. Завтра к восьми ноль-ноль мне надо быть в Боярщинской школе, а автобусы уже неделю не ходят, дороги-то раз¬везло: весна, брат...
Вот Валерка и говорит: «В чем проблема? Я тебя завтра на машине подвезу, мне как раз 8 Боярщину-то и надо*. Ключевое слово было «ма¬шина». Я знал, что у Валеркиного крыльца стоял новенький красный «Запорожец».
В половине восьмого я стою в назначенном месте в своем фин¬ском пальто, в шляпе и слышу, как из-за угла, слегка постреливая, приближается Валеркин «Запоро¬жец».
Не мог же я знать, что этот фрукт Валерка — самый крупный коллек¬ционер «Запорожцев» в окрест¬ностях и во дворе у него стоял еще один «горбатый» без боковой двер¬цы и лобового стекла, но, в общем, еще на ходу. И вот именно на нем. как оказалось. Валерка ездил по де¬лам.
Отодвинув лист шифера, заме¬нявший боковую дверь, он щедро улыбнулся: «Садись».
— Куда???
— А вот сзади, на ящик — сиде¬нья провалились! Да мешочком-то его застели!
Тронулись, едем. Из четырех передач не работают две. Едем быстро — на второй передаче, безбожно газуя и постреливая вы¬хлопной трубой. С каждым встреч¬ным Валерка здоровается через отсутствующее лобовое стекло и небрежно кивает в сторону мол, учителя вот на уроки везу. А я сижу на ящике, накрытом мешковиной, упираясь коленями в воротник мод¬ного финского пальто, одной рукой удерживая дипломат, другой — по-правляя сползающие от тряски очки,
В общем, как говорят, полчаса позора — и я на работе. Но, как ни странно, этот эпизод стал для меня эталонным лекарством от зазнай¬ства.
Только бывает мне «зазвездиться», заважничать, как тут же вспомнится моя поездка на Валерки¬ном «Запорожце». И все. Сразу же выздоравливаю.