Живут на нашей улице два не¬разлучных друга — Федя и Серега. Федя — веселый неунывающий парень лет тридцати пяти, крепенький и энергичный; Серега немного моложе, щупленький, в круглых очочках — этакий дере¬венский интеллигент.
История, которую я хочу вам рассказать, произошла лет десять- пятнадцать назад. Упад наша еще только строилась: то там. то сям зеленели бесхозные участки земли И вот этим-то фактом воспользовался Федя: купил на базаре бычка и начал его откармливать, а по весне стал навязывать животное на ничейных участках.
Бычок рос, матерел, и понемногу проявлялись в нем две особенности: звериное упрямство и мужская независимость, то есть нежелание никому подчиняться.
И вот однажды, в какой-то туманный денек в начале лета, си¬дели Федя и Серега за бутылкой собственного первача у Феди на террасе и обсуждали очень важную проблему: бычок совсем перестал слушаться хозяев и даже Федю он уже не ставил ни во что.
— Оборзел, надо его поучить, - категорично заключил Серега и что-то очень путано стал объяснять Феде, проводя пальцем с обкусанным ногтем у самого Фединого носа. — Заведем в хлев и набьем ему морду!
Друзья налили по «крайней», встали из-за стола и неспешным шагом пошли к объекту воспитания, Бычок мирно пасся на «нейтральной полосе», когда его от¬вязали и торжественно повели на «учебу»: Федя впереди, Серега с хворостиной сзади.
Завели в ворота, подогнали к хлеву — и туг бычок уперся и ни в какую. И подгоняли его, и тянули, и толкали - бесполезно. Разгоряченный выпитым и огорченный бесплодными манипуляциями. Федя вдруг вспылил и со всей силы пнул бычка по морде.
Тот отскочил назад, смел с пути поправлявшего очки Серегу, пулей вылетел за ворота и помчался по улице. (А надо сказать, дома на улице уже стояли, и огороды почти у всех были посажены, а вот заборов еще не было...)
Бычок, закинув хвост на спину, галопом пролетел по картофельным грядкам, веревкой, тянущейся от шеи, сбивая сочную ботву. Забежал далеко вглубь чьего-то огорода и стал мирно пастись.
Друзья, обойдя бычка по большой дуге, повторили маневр и снова повели животное на экзекуцию. Только теперь Серега шел впереди, а Федя, отводя душу, погонял бычка сзади хворостиной и «незлым тихим словом».
У границ своих участков мрачно дежурили соседи — кто с колом, кто просто так — и провожали процессию напряженными взглядами.
Подойдя к калитке, бычок опять заартачился, а Федя снова потерял терпение. В результате нового пинка бычок привычно вылетел на уличный простор — в стороны летели комья грязи, вырванная с корнем ботва...
Тореро налили еще по одной и, подняв тем самым свой боевой дух, отчаянно жестикулируя, отправи¬лись на очередную вылазку.
Я очень хорошо помню эту незабываемую сцену: посреди картофельного поля мирно пасется бычок, выщипывая мелкую травку из-под ботвы, а рядом Федя что-то горячо объясняет Сереге и, как бы между делом, наматывает ему на руку
бычью веревку. И тут Федя внезап¬но разворачивается (что-то ему не понравилось в выражении бычьих глаз) и технично наносит удар по толстой бычьей морде!
Зверь рвется изо всех сил и снова скачет по грядкам, потом по теплым летним лужам, а за ним, намотав на руку веревку, поправляя одним пальцем очки — ну просто летчик- испытатель, — стремительно на пузе летит Серега.
Во все стороны разлетается грязь, «девятым валом« выплескиваются лужи, а следом, перепрыгивая через колею, бежит веселый Федя.
Судя по всему, он очень доволен результатом...