Верни мне мой дветысячиседьмой.
Когда в голову чаще давал алкоголь, чем женщины,
Когда мы знали, как это - быть доверчивей,
А все неприятности забывались за ночной мглой.
Верни мне год моей вечной молодости,
Год, когда тебе не нужно было спешить, чтобы успеть,
Год, когда чтобы не будить родителей -
Ты ложишься спать, не издав ни звука,
Верни мне мой дветысячиседьмой, сука!
Я больше не хочу взрослеть.
Верни мне год, в котором мы ярче горели,
Теперь мы так быстро тлеем, что я так хочу назад,
В год, когда слезы ещё наворачивались на глаза,
Будущее было далеким, близкие - близкими нам,
А сосед с первого еще ходил на двух и баловался клеем.
Верни мне год, когда я не понимал Высоцкого,
Не любил шпрот, вкус свежего пива и макарон по-флотски,
Да и пил то по большому счету для блезиру.
Почему смесь дней так быстро превратилась в месиво?
Верни мне мой дветысячиседьмой, мягкие волосы,
Общежитие и сладкий запах вишневого блейзера.
Проведи меня назад в несчастное счастливое детство,
Держи за руку и отведи взгляд, ты же видишь - я в нём тону,
Я настолько посредственный, что нет средства
Для возврата в прошлое, здесь разврат и пошлые
И достаточно взглянуть в зеркало, чтобы увидеть сатану.
Верни мне мои пятнадцать, ты же видишь, как болит,
Я крепок с виду и хрупок, как карандашный графит,
Я вижу ноябрь дветысячиседьмого и я простужен,
А события проносятся мимо, усевшись в гоночный болид,
Мир перевернут, как его отражение в ночной луже
При полной луне, как расставание, наполненное обид.
Верни мне время, когда я мог позволить себе книги,
Где дорога из желтого кирпича вела в кроличью нору,
Малахитовая шкатулка не казалась такой выцветшей,
Мы были свободны от предрассудков, традиций и религий,
Покупали презервативы не наверняка, а вдруг
И не знали, что нас ждет в далёком
Дветысячичетырнадцатом,
А прошлое не тянуло к нашей памяти пару скрюченных рук.