Всё сельцо пропахло, сладко пирогами!
Всяк, кто обрядился, приготовил стол.
Только по-над банькой, Мухина Гришани,
Маревил дымочек, сиротливо в дол.
Жёнка хлопотала, ведрами гремела,
-Явится с покоса, исхудалый в кость,
Муженька потешить, банькою хотела,
Рюмочкой уважить, подкормить, не гость!
Глянула в окошко, мчит от мужа, Мурка.
Пёс с цепи сорвался, не найдя крыльца,
Гришка рысью в баньку, пятерню в печурку
И улыбка стёрлась за момент, с лица.
Раскалённый камень, больно жалит пальцы,
Под ладонью, груда дымного стекла,
Уезжая, спрятал, три пол-литры, сальца,
В бороду страдальца, капелька стекла.
Прятал, ухмылялся:- Облукавил бабу!
Даже уезжая, кукиш показал, а на деле вышло…
Кочки да ухабы, сам себя, по – полной,
Дурень наказал!
Покатились слёзы, с горя, всё понятно!
И помчался к дому с воплем:-Кто топил?
А жена с улыбкой... дальше (непечатно)
С гребнем в волосёнках в кадке, час топил...
-Но дождётся, знаю, улучит минутку,
Вся-то, жаром пышет, злобности накал,
Злыдня, а не баба! Выследит Гришутку
И проучит, чтобы, рук не распускал!
Дождь над Воскресеньем, заменить карниз бы,
Словно как в парилке, истомился Спас.
Вот люблю же, дуру! Зазывает в избу,
Как хорош с похмелья, деревенский квас!