Мокрые капли легли на озябший город,
Ветер примчался с Земли королевы Мод.
Внук засыпает, сегодня почти не порот,
Знать притомился родимый от вечных шкод.
Ночь и окно с бесконечно-чернильной сажей,
Тусклая лампа, сгустившая темноту.
Злится подруга, есть повод: Не в тему «мажет»,
Привкус стрихнина в засохшем без водки рту.
В спящей реке, как в недрах родной перины,
Дремлет сорожка, устроившись на насест.
Да в Краснокамском храме Екатерины
Тяжко сияет медью Господень крест.
Гуляет август знойно-потный, шумит в рябиновых кораллах.
Шагают скирды беззаботно полями старого Урала.
И солнце складывает губы в жемок, насмешливо печальный.
Дымят торфяники и трубы, скорбят над Русью изначальной.
Донёсся визг из-за забора, жил поросёнком, пал скотиной.
И пахнут сонные просторы палёным мясом и щетиной.
Налетели ветры, звери лютые,
Словно тати конницы Мамая,
С листопадом, влагой и простудами,
Города и веси обнимая.
Солнце не встаёт, угрюмо клонится
Турком, закольцованным при Плевне.
И лютует туча-беспризорница
Над моей заплаканной деревней.