Уже давно ушло все в прошлое, даже завод, на котором проработал всю жизнь, обанкротился. Да, авиационного завода в Ташкенте ТАПОИЧ, не стало. А ведь он был не только один из самых громадных в мире и оснащенным по последнему слову техники, завод выпускал самые нужные и современные машины, сначала АНы, потом ИЛы: ИЛ-76, все его модификации, и наконец, ИЛ - 114. Люди, высочайшей квалификации уволились, разъехались кто куда...., но память об этом времени из жизни не выбросишь. Она неожиданно вместе с обидой и разочарованием вдруг выхватывает события, ну никак не соответствующие этой преамбуле.
Я стоял на кухне, что-то резал и вдруг рассмеялся. Жена улыбнулась и спросила: «О чем это ты?» Я еще некоторое время посмеялся и стал вспоминать.
Эту историю я тебе уже рассказывал, ты возможно подзабыла. После работы клепальщиком – сборщиком я решил, что надо научиться чему-то толковому, а не только клепать всю жизнь. Тогда я еще играл в баскетбол и двое ребят из цеха плазово-шаблонной оснастки (ПШО) предложили перейти к ним в цех.
Это было заманчиво, потому что я давно этот цех приметил. Через окно, (а внутрь заходить я боялся, т.к. туда вел тамбур, и мне казалось нужно иметь спецпропуск, чтобы войти), я видел, как какие-то люди что-то рисуют на огромных столах. Там же громоздились большие пачки чертежей, некоторые в разложенном виде достигали двух – трех метров. В общем, через некоторое время перешел к ним на работу. Определили меня в группу крыла в качестве разметчика, моим шефом стал замечательный конструктор, окончивший ХАИ, Анатолий Дергачев.
В этой группе работал и Анвар Сарвартдинов, черноволосый, краснощекий татарин, среднего роста, всегда чем-то серьезно занятый. Позже я увидел что он, как трактор, тащит одну из сложных групп чертежей крыла. Сам писал задания на изготовление шаблонов по чертежу и с плаза, а затем бегал по заготовительным цехам, где по шаблонам делали детали и по ним же порою возникали вопросы: то ли не умели ими правильно пользоваться, то ли шаблоны и впрямь нуждались в доработке.
Анвар частенько пыхтя от натуги, сам их нес из цеха-потребителя в наш для доработки, а потом также пыхтя, - назад. Но интересно то, что когда выдавалась свободная минутка, он умел хорошо и заразительно смеяться.
Анвар стоял у плаза крыла, всматривался в «портянку» разложенного чертежа метра в три, и что-то бубнил под нос. Я проходил мимо, когда услышал: «Где это проклятое сечение Сэ – Сэ!?» Ну что не помочь товарищу, я тоже стал искать это чертово сечение. Спустя минут пять подсоединился и А. Дергачев. Появился спортивный интерес. Мы перелопатили все чертежи, но найти его среди кучи всяких сечений и узлов, не удавалось.
И наконец, раздался победный вопль: «Вот онА, сечение Сэ – Сэ!» Анвар сиял от удовольствия. Мы уставились на сечение Сэ-Сэ, но не увидели. Там было сечение Цэ-Цэ! Дергачев возмущенно сказал: «Так это же сечение Цэ-Цэ!» «Ну да, я и говорю сечение Сэ-Сэ!» - Анвар покатывался со смеху. Просто Анвар не выговаривал букву «Ц». Дергачев дал Анвару слегка по шее, тогда мы все вместе посмеялись и разошлись.
На обед обычно мы ходили втроем: Дергачев, Анвар и я, и всегда в узбекскую чайхану. Там мы брали лагман или плов…. каждый день. Правда иногда к ним добавляли порцию манты из двух штук или пару чебуреков. Более вкусной, сытной, да и более дешевой еды просто не было. Можно только посочувствовать тем, кто не испытывал наслаждения от этой потрясающе вкусной узбекской кухни.
К чайнику чая, который мы также ежедневно брали у одного и того же чайханщика – узбека, покупали еще и рассыпанный на одинаковых бумажках, заранее заготовленный сахарный песок. Обычно его засыпали в стаканы с чаем, из пиалушек же пили чай только несладкий и отхлебывали его по чуть-чуть во время потребления плова. Но однажды Анвар предложил насыпать сахар в плов. Сказал, что он уже пробовал и это очень вкусно.
Мы с Дергачевым с сомнением посмотрели на Анвара, но он был невозмутим, и первый опрокинул сахар в плов. Мы последовали за ним, размешали плов с сахаром ложкой и осторожно попробовали. «А что, совсем неплохо, даже интересно», - сказал Толик. Анвар схватился за живот и, покатываясь со смеху, сказал, что это он только что сам придумал и никогда еще не пробовал….
Однажды Анвар вдруг задал нам вопрос: «Вот скажите, что у меня в карманах». Я уже давно заметил, что карманы, его темных и давно неглаженных брюк, всегда тяжело оттягиваются вниз, но что он там носит, я решил, отгадать будет трудно. Толик сказал просто: «Выкладывай!» Анвар заулыбался и стал вынимать.
На столе оказалась большая гора предметов: от резинки, кусочка отрезанной металлической линейки, с помощью которой всегда можно было на ходу проверить размер на шаблоне, до всяческих винтов, анкер-гаек, носового платка, расчески, огрызка карандаша и еще Б-г знает чего. Анвар выкладывал все это и сам же смеялся больше всех.
Вот и я, стоя на кухне, вспоминал эти комичные ситуации и смеялся, как мне казалось, также, как много лет назад.
-----------------------
Кстати, команда баскетболистов цеха ПШО всегда была в числе лучших на заводе. Многие ребята приглашались в сборную команду завода для участия в городских соревнованиях. Тогда нас на некоторое время освобождали от работы и, если честно, мы себя чувствовали, словно нам предоставляли дополнительный отпуск. Но и честь завода мы отстаивали по полной программе. И чего греха таить, после каждой победы ходили в парк Тельмана в чудное место "Котлованчик" обмывать победу пивом 6-ого пивзавода, потому что пиво 2-ого пивзавода было не таким вкусным.
ЭДШ 8.08 2014