Испокон веков почему-то,
кто к погонам идет на поклон,
собравшись толпой сеет смуту.
Толпа окружила мой дом,
пришла за забором крови,
требует жертв и буровит.
Днем и ночью дозором
стоит за забором,
насылает проклятия тучи.
Ее герои с волчьим оскалом
собираются не горой и не скалами -
кучей.
От куч отделяются камни,
летят ко мне в ставни,
дрожит и трещит стекло,
дом покидает тепло,
страну оставляет покой.
Из писания можно узнать,
что время камни разбрасывать,
время их обнимать,
прижимаясь изувеченной грудью,
разбитым лицом
к камню,
брошенному очередным молодцом.
Призывы гремят над толпой,
чтоб расстался я с головой
или болтался на рее фонарной.
Оглох и ослеп звонарь мой,
не бьет в набат,
а они все кричат,
что воюют за родину.
Герои, вроде, но
эквивалент их любви - пистолет.
Те кто родине преданы -
ею же преданы.
Это уже не секрет.
Родины роды -
гибель прежних народов,
любви у родины нет.
Ее родила война, она же растила,
растлевала, расстрелом кормила,
отрывала куски ее тела,
теперь родина моя заболела,
ей нужно вливание крови -
оттого толпа и буровит.
А родина, как бог - всегда выше их,
со временем приласкает... выживших.