Вот и он – этот город в открытом окне.
В тёмной зелени лип – облака,
опустились на землю да так и остались,
обернулись церквями, живут, и над каждым звезда.
Невелик, но устроен уютно – цветы,
птицы, ангелы, кошки и люди,
и люди, конечно, – чтоб было кому
ахнуть, возликовать,
просветлеть и поверить,
поотчистить свои зеркала
от прилипчивой грязи и мути
и у смерти похитить себя.
Вот и вечер.
Пиццикато цикад.
Матиолы
сладкогласной призывная песня.
Закатное Солнце,
с прощальным поклоном
благовейно касаясь губами горячих крестов,
мягко, медленно, медно-медово
стекает по розовым крышам,
гладит плечи беременных яблонь и колоколов
наливные, тугие бока, застывает,
густеет в лиловой тени засыпающих трав
и в пергаментных свитках лилейника –
тайным посланьем грядущим шмелям –
чтоб с рассветом опять заиграть, воспарить, воссиять.
Это я, не забудь,
это я сотворила сегодня тебя, создала,
нарекла тебя Суздаль,
что на птичьем моём языке означает «любовь».