Тень ото дня опустилась на сонный город;
День от огня своего прячется в пыль квартир.
Животом к верху лежит проспект,
Живот у проспекта вспорот,
Кожа проспекта стерта ковшами до черных дыр.
Мысли проспекта все на подбор шальные,
В них только пыль от несущихся лихачей,
Себя продающие женщины, что стоят вдоль него, приуныли,
И поводят линией голых своих плечей.
Город проспекту верен, город ему кварталом
И перекрестком новым задобрит любой упрек.
Я иду по нему, в очках темных вместо забрала,
С железным конем, сбившимся с круглых ног.
Хорошо в эту ночь обратить свои ноги в корни,
Руки - в крону, и волосы листьями распушить.
Хорошо так расти, цвести и не знать ничего о войнах,
О городах и проспектах - торчать бы себе в глуши.
Хорошо лежать на земле, если эта земля сухая,
Весело пить вино, тонкой руке протягивая бутыль.
А под землей лежат те, что стали городу потрохами,
И везунчик лежит наверху - он выиграл себе костыль.
Шаг как поступок в позднее это время,
Проспект перекрестком лежит - как на спине крестом.
Губы, кажется, шепчут чужое имя,
Город, кажется, перешептывается с мостом.
Сон за сном давятся в чьей-то спальне,
Ночь завладела зажравшейся широтой.
Городу нужно что-то. Что-то поэпохальней.
А нам бы все пить вино из бутыли полупустой.