Здравствуй, племя золотое прокажённое –
косточки, подобранные в тон.
Ты подумай сам, ну не грешно ли мне
петь с тобой, мой брат Тутанхамон.
Мы пришли сюда сквозь многоточия,
тайною улиточьей тропой.
Разболтай же ангелам всё то, чем я
поделилась в песенках с тобой.
Белые берёзы на папирусе,
детскою начертаны рукой,
вы в песках Сахары вдруг приснились мне,
и великой стала я рекой.
И текла сквозь зной, и отражала я
жизнь свою на родине иной.
На берёзе птица пела шалая
и была она – тобой и мной…
Мальчик русый музыку выискивал
средь пугливой ивовой лозы.
Отражался облик триединственный
в крыльях задремавшей стрекозы.
И любое слово было сладостно
мне в родном певучем языке.
Называли люди меня Ладою,
а очнулась я, не знаю, кем.
И не знаю, как же называется
это междометие времён.
Наливай же всё, что наливается,
золотой мой брат Тутанхамон!