Ленин любил погулять по ночному Питеру. Время было смутное, гулять по городу и белым днём было опасно, но Ленин презирал страх. Одевался попроще, брал на всякий случай небольшой пистолетик (из похожего его позже и застрелила Фани Каплан) и - на прогулку.
Однажды он немного заблудился и слегка запаниковал даже. Забрёл неведомо куда. Замёрз. Видит - костёр. Захотелось Ильичу погреться. Подошёл он к костру.
У костерка сидел на корточках человек похожий на чукчу. Ел руками кашу.
- Товагищ! обратился Ильич к чукче...
- Товагищ! Газгешите поггеться у Вашего огня.
- Мая не товагищ. Мая - киргиз! Ответил чукча.
- Товагищ киггиз! Газгешите поггеться!
Ленин присел у костра. Киргиз пододвинул Ильичу аппетитное варево и пояснил:
- Кушай пилав!
Ленин не умел есть руками, но ложки у него не было, а загадочное блюдо пахло восхитительно, да и диета из сухарей и морковного чая, стоит признать - весьма утомила вождя мирового пролетариата. Украдкой посмотрев по сторонам Ильич жадно накинулся на аппетитное блюдо. Киргиз ел не спеша. Киргиз снял с огня чайник и, насыпав в посудину настоящего (настоящий, сразу понял Ильич, тот самый - со слоном!) чаю - угостил вождя, щедро плеснув невероятного по тем временам напитка в изрядно помятую кружку.
- Товагищ! А откуда у Вас чай?
- Мая не товагищ. Мая - киргиз! Повторил киргиз.
- Пгошу пгощения... Товагищ киггиз, а откуда у Вас чай?
- Мая работай на стройка. Мая каменщик. Мая зарабатывай таньге, пакупай, кушай и пей! А твая гиде работай?
- В Смольном!
- Э! киргиз пренебрежительно махнул рукой и с жалостью посмотрел на ночного гостя.
- Иди на стройка! Мая твая в подсобник брать! Будешь каждый день три раза чай пить, пилав кушать жирный. Мая твая учить хирпиш класть. Твая дом сначала барину строить, патом себе и сам барином будешь! Багат будешь как бай!
- А геволюция?
- Кому он нужен твой геволюций? Ананыским! Мая слюшай - не пропадёшь.
- Благодарю, товагищ киггиз! Ленин встал, отряхнулся, вспомнил что заблудился и спросил дорогу.
- Киргиз начертил в пыли маршрут до Смольного. Ленин заторопился домой. В Смольном ждала и нервничала супруга. Разогрела морковный чай, положила в блюдечко сухарей.
- Убеги эту дгянь, Надя (сытно рыгнул) ! Киггизы на стгойке питаются лучше чем я - вождь и вдохновитель Октябгя! Пгочь! Пгочь, женщина!
Ленин для пущей убедительности топнул ногой, вытянул руку в сторону двери и, когда супруга скрылась - метнулся к телефонному аппарату.
- Багышня! Багышня! Айхисъёчно - пгиёмную Бонч-Бгуевича!
- Владимиг Дмитгиевич! Это агхиважно! Вы слышите? Агхи! Пгишлите бгоневик... Нет, луше тги, тги бгоневика с сойдатами и матгосами! Кагту я сейчас нагисую. Пусть они окгужат гайон и поймают киггиза. Он там у костга сидит. Киггиза не бить! Аннегсигуйте у него чай и гисовую кгупу, пгиветите киггиза ко мне. И не вздумайте стгелять или бить! Сйишите! Чтоб ни один воёс не упал! Ни один!
Так у Ленина появился первый личный повар. Ленин его очень любил в прямом и переносном смысле. А потом, когда Ленин помер - верный повар самоубился и его похоронили в Кремлёвской стене вместе с конями, рабами, запасом риса и тучным стадом баранов. Всё как положено у фараонов. Некоторые рабы и бараны не хотели самоубиваться, их хоронили живьём.