О, сад ночной, таинственный и тёмный,
на берегу притока летней Леты,
почти Эдем, сокрытый от потомков,
почти Версаль в гламурных эполетах.
Приходит страж времён с ключом в ладони,
заводит бесконечную пружину,
он с бородой, совсем как на иконе,
но тоже подчиняется режиму.
А после, примостясь на жёсткой шконке,
сидит, молчит и дует чай из блюдца,
и смотрит в потемневшее оконце,
и слушает, как звёзды в стёкла бьются.
И вот опять всё тикает, скрежещет,
жужжат жуки, кузнечики стрекочут,
и барабанит дождь по ржавой жести,
но ход времён не виден здесь воочью.
Часы с кукушкой? Вот вам и кукушка,
сидит в дупле, как постовой в засаде.
Всю ночь без сна по травам ходит Пушкин
(он нынче снял две комнаты в мансарде).
И с ветхой снастью в рубище неброском,
с таким же механическим заводом,
в болотных сапогах здесь бродит Бродский
и ловит мелюзгу на мелководье.