Спасибо, Лу Кларк
да, мой город во мне, я люблю его, я в себе его берегу, это, кажется, навсегда,
но
сегодня
я здесь,
вдоль прибоя с тобой бреду, и мои городские пятки настигает морская вода,
а смуглые девушки в сари распускаются вдалеке как бутоны речных цветов.
мы
избавились от оков,
мы идем на их запах, они льются на нас с балконов своих домов, обступают со всех сторон,
и я выгляжу, как в бреду, я все больше склоняюсь к мысли, что это сон.
время
пятится к октябрю, музыканты на побережье играют блюз,
все усилия, совершенные над собой за последний месяц, равны нулю,
что хочу творю,
ни мужчин у меня, ни муз,
обрела я равнодушие и к тому, что могли бы мне раньше первые предложить.
здесь все как-то иначе, совсем по-другому, Лу, здесь так хочется просто жить…
знаешь, местные обрели независимость еще 8 веков назад.
и пускай в твоих книжках с настенной полки 47-ой – я уверена, они знают, что говорят,
с ними легче и неожиданней во сто крат,
каждый пятый здесь человек стопроцентно мой, каждый первый здесь человек мне ужасно рад.
вот опять они машут мне через улицу,
чей-то бронзовый мальчик с хохотом зазывает меня на чай
«соглашайся, не огорчай»,
седовласый старик ссутулится, встретив чашкой янтарной жижи меня в дверях
«не накапливай и прощай, будь честна, не стыдись невежества, излучай, будь собой,
всё равно обратишься в прах».
Лу,
здесь ночи густы, как дым и пьяны, как ром, здесь ты если и говоришь – говоришь о том,
что все время тебе кололось и извивалось,
прямо вот сквозь пальцы тонкие ускользало.
ты сюда приходишь – как в отчий дом, кроме жизни всё откладывать на потом,
с переполненного экскурсиями вокзала.
вот вернусь я через неделю, войду едва, и они толпой накинутся на меня,
мол, давай скорей закусывай удила, соблюдай дедлайны, крути педали,
дескать, умных и не таких видали,
дескать, дерзких и не таких имели.
хочешь жить – так иди и делай свои дела,
а я папочки вдруг сгребу с моего стола, чуть браслетиками копеечными звеня,
и адью, мои картонные пустомели.
здесь же мир мой лучист, речист и предельно прост, травы смотрят глазами, полными светлых рос,
город этот столетья стоял и рос, чтоб теперь казаться таким простым,
а ты
не смотри в окно на киевский дождь косой, ты танцуй под ливнем совсем босой,
стань нагой, пленяй своей красотой, ты пойми, наконец, что весь этот джайв – отстой.
настоящая жизнь ведь начинается за бортом, разливается в тебе плавленым серебром, и она только там ведь,
где сам ты и есть твой дом.