(Перевел с татарского Рифкат Гардиев)
Прямиком в Казань я еду, сев на пару лошадей.
Погоняет лихо кучер, скачут лошади быстрей!
Вечер. Радостно сияет лучезарная луна.
А листва трепещет тихо, и к деревьям льнёт она.
Тишина вокруг, и мысли убаюкали меня.
Тяжелеют мои веки, засыпаю сладко я.
Вдруг, очнувшись, я увидел: предо мной - чужая даль.
Расставания такого прежде я не испытал.
До свидания, и лихом ты меня не поминай,
Край несбывшихся желаний, мой родной любимый край!
Ах, прощай моё жилище, скрылось из моих ты глаз!
Ах, дома родные, где вы? Вновь увижу ли я вас?
Исстрадавшееся сердце горестным горит огнём.
Одиноко мне в дороге с мыслью грустною вдвоём.
Ко всему, зачем-то кучер подозрительно замолк.
Не поёт он про красавицы калфак и перстенёк.
Ах, чего же не хватает? Ах, скажите, что не так?
Нет родных со мною вместе, сирота я, сирота!
Мингали и Бикмулла какие-то, не знаю их!
Бикмухаммет и Биктимер - невмоготу среди чужих!
Ах, родные, невозможно жить вдали от вас и врозь!
Вы представьте, как без солнца, без луны бы вам жилось!
Тяжела от мыслей этих, ах, головушка моя!
Как родник лесной, невольно залился слезами я.
Голос в уши тут ворвался: "Эй, шакирд, проснись и встань!
Мы к Казани подъезжаем, Полюбуйся на Казань!"
Вдруг растаяли бесследно мысли грустные мои!
Кучер, в сторону Казани лошадей быстрей гони!
Слышится призыв к молитве: первый утренний азан.
Лучезарная и страстная, прекрасная Казань:
Наших прадедов светлица, их благословенный край,
В исстрадавшемся и страстном сердце воплощённый рай,
Чудеса и просвещенье, средоточие умов,
Светлые мои надежды, первая моя любовь!