Как шелест, одного Листа,
играет ноту в ветке,
так дерево шумит,
созвучием от крон,
и дирижер симфоний — Ветер,
шумит, тем древом, разговор.
Порывом резким, песнь заводит,
а шквалом, сказку говорит,
торнадо — ужас всем, наводит,
и ураганом, мощь явит.
И виртуозно, арфой крон,
перебирает струны он,
под звон которых, песню веет,
какую слышу в изумлении.
Стою, той песней наслаждаюсь,
как-будто все, я понимаю,
о чем, тот Ветер говорит,
листвою дерева шумит.
И вдруг, порывом ветра,
меня тихонько подняло,
легко, куда-то понесло.
Очами лупаю себе,
дух, страхом перекрыт,
а Ветер дует, в ухо мне:
« Расскажешь сказку люду,
когда волшебным дубом,
ее, я прошумлю,
всем вам, ее скажу,
а ты переведешь,
не дай-то боже подведешь! »
Сказал и смерчем тем вихря,
понес меня в небытия.
Что интересного было,
не видел, впрочем, ничего,
перед глазами, так вертелось,
что в голове моей кружилось,
дорогу всю, меня мутило,
в конце пути, чуть не стошнило.
Очнулся на ветвях шикарных,
и, тут же, Ветер стал шептать мне,
что мы, на чудном дубе том,
у лукоморья, был он в нем.
Листвою дуба шелестал,
златою цепью окаймленный,
по ней гулял, с котом ученым,
что сказки влево говорил,
а вправо песенки вопил.
Летал в полях, видений полных,
и поднимал, те ясны воды
волной, что хлынут о заре,
на брег пустынный и песчаный,
чредою в тридцать великанов,
и с дядькой грозным, атаманом.
Русалку чуть, с ветвей не сдул,
и видел Бабушку Ягу.
Видал, как королевич мимоходом,
пленяет грозного царя,
а колдуну, богатыря,
помог нести, сквозь облака.
Видал невиданных зверей,
избу, без окон, без дверей,
стоит на курьих ножках,
и на неведомых дорожках,
он с лешим, по лесу бродил,
с красой царевной говорил,
что там в темнице, очень тужит,
а бурый волк, ей верно служит.
Над златом, чахнет там, Кащей,
бессмертный царь, из всех царей,
Под дубом кот ученый, там сидит,
свои он сказки говорит,
конец которых — славный пир,
что накрывают на весь мир.
В конце, мне Ветер говорит,
что Саша Пушкин тут стоит,
стоит, тот дуб ваяет
исскуством лиры рассказной,
своею Музою-красой,
своими бесами, чертями,
стоит, и как Кащей, над дубом чахнет,
и русским духом, Русью пахнет.
А Русь, лишь духом, Ветер понимает,
умом, тому что, не блистает.
Хоть и не блещет он умом,
по жизни, просто, знает он,
что если он, пиита сдует,
то не видать, чудного дуба.
Он бы у Пушкина, давно,
соизволения просил,
перевести шум дуба,
но в шелесте его листвы,
тот, к сожалению, дуб дубом,
поэтому сюда меня припер,
чтоб сказ его, я перевел.
Короче, все, мне рассказав,
сидеть тут тихо наказал,
ветвями к дубу подвязал,
чтоб при порывах не упал,
и полетел опять туда,
в саму середину дуба,
прошелся по всем кронам,
проверил звон Листа,
и очутился уже там,
где сказку дубом говорит,
листвою песенку шумит,
безмерные просторы открывает,
героев новых порождает.
На дубе сказочном сижу,
и сказку в сказке, вам пишу,
о том, что жили три сестры,
дочурки просто Пустоты.
Тройню разом родила,
именами нарекла:
Надя, Вера и Любовь,
суть, вложила их, в жильцов,
что создала по просторам,
бесконечным и безмерным,
силою могучей,
сутью вездесущей.
Вера — верить обучала,
Люба — чувством озаряла,
Надя — всех учила ждать,
и сестер своих понять.
А, Велика Пустота,
проще, просто, простота,
та субстанция кругом-
-все ни в чем, ничто во всем.
Вот, действительно, царица,
Космоса - императрица,
все, собою закрутила,
звездами галактики вихрила,
ими же, всех доли начертала,
неповторную красу создала.
Жили-были, не тужили,
Космос весь разворушили,
хоть, двенадцать, прям сейчас
заготовлено пространств,
в каждом, по Вселенной
крутью завихренной.
Красоту таку создали,
что веками не видали.
Все, что в мире только есть,
было, будет тут, и есть,
и про то, все скажется,
сказкою расскажется.
Вот, однажды, Пустота,
проще, просто простота,
смесь космичну замесила,
ей дала безмерну силу,
Доброту и Зло спекла,
им, Вселенную дала.
Порешила не мешать,
а, лишь только, наблюдать,
что оно тако случится,
что за опыт получился?
Много лет прошло, с тех пор,
увеличился простор,
Космоса царица — Пустота,
тысячи вселенных родила,
славилася силою могучей,
есть, была и будет вездесущей.
И когда, все создавала,
Зло, Добро не забывала,
и теперь, та простота,
проще, просто Пустота,
подвести итог желала:
как творенья поживают,
что там делают вдвоем,
в доме, ею, что дарен?
Дочерей своих послала,
чтоб, воотчию, узнали,
как там, что, и почему?
Чтоб увидеть на яву,
что в вселенной происходит,
и как опыт, там, проходит?
Три, молоденьких,девицы,
по велению царицы
светом, тьмою управляют,
по просторам проникают,
коридором Космоса проходят,
в дверцу, тайную, заходят,
попадают на тропу,
что ведет к Добру и Злу.
Та тропа, от звезд горит,
и галактикой вихрит.
Называет, местный люд,
ту тропу, как Млечный Путь. Тьмою звезд, он освещен,
всякой тварью заселен,
миллионы тут живут,
через время, все же, мрут.
Только двое тут бессмертны,
Супербоги они, местным,
правят всеми они, всяк,
если кто-нибудь не так,
просто, в пыль их превращают,
а послушным помогают.
И космический Сенат,
на котором, те вершат,
слово Бога, начертал,
по галактикам раздал,
по нему, чтоб все равнялись,
слову Бога, подчинялись.
И никто, ни сном, ни духом,
и ни оком, и не слухом,
не слыхал, не зрел царя,
Бога, повелителя.
Только двое, тех ребят,
именем его твердят
славят чародея,
своего творителя.
Говорят, что созданы,
всем, что в Бога вложено,
сутью, их создателя,
и его подобия.
Нет сомнения, в словах
тех, божественных ребят,
думой, звезды зажигают,
взором жизни порождают,
веру смердам отдают,
слушным знания дают,
чтоб смогли те помогать,
звезды хлопцам зажигать,
над планетою Земля,
что слепили для себя.
Так решили для себя,
именем Добра и Зла,
два великих чародея,
властелины всей Вселенной.
В общем, ставят опыт свой,
всем другим он на обзор,
для вмешательства — запрет,
коль не так — держи ответ.
Как планету испекли,
Раем божьим нарекли,
где таку красу створили,
всех разумных удивили.
Каждый, тот листочек,
травушки, кусточка,
дуба и березки,
кактуса и елки,
кроет Солнце, светом
Рай — зеленым цветом.
Купол над планетою,
красится звездой,
тем же, светом Солнца,
только в голубой.
Рай, водой залитый,
плод — Добра и Зла,
каплей, всюду живит,
и мертвит — она.
Вообщем, сделали красу,
что бывает у Раю,
всякой тварью заселили,
Человека запустили,
в коем было, все, в одном,
вложено Добром и Злом,
все свое подобие,
вообщем, точно копия,
для того, чтобы понять,
как, оно то, проживать,
им двоим, в одном субьекте,
дальше, просто, Человеке,
в коего, вложив в нутро,
Веру, Надю и Любовь,
сутью разною, одной,
той загадочной душой,
чистят где, сомнения,
дум своих темнения.
Та душа, огнем горит,
думы темные палит,
чтобы те, сгорев до тла,
потеряли силу Зла,
Так же, в том огне сгорают
думы те, что от Добра,
потому, как много благ,
стелят путь в кромешный ад.
Смастерив извне красу,
что бывает у Раю,
изнутри огнем палят,
создавая в Раю, ад.
Заселили туда люд,
и кусочки своих душ,
что космичну смесь темнят,
из которой состоят,
помещают в тех землян,
как в свое хранилище,
душ своих чистилище.
Дали им в дорогу,
тоже, слово Бога,
чтоб оно им помогало,
ихни души очищало.
Вот такое в тайне,
сделали два брата.
Все исскуства знаний,
то маскировало
от Великой Пустоты,
проще, просто, простоты.
Не хотят, чтоб она знала,
что душой темнятся,
и посредством тварей,
просто очищаются,
чтоб предстать пред очи
самого простора,
чистым духом в теле,
в нем же, ясным взором.
Чтобы блажь и благодать,
от макуши и до пят,
ясностью светила,
когда те, колено гнут
пред императрицей.
И еще они боятся,
что увидев темноту,
спесь возмет, ту Пустоту,
что мол, опыт не годится,
его нужно повторить,
этих в пшик, других творить.
Не хотят Добро и Зло,
чтобы им не повезло.
Тихой жизнею живут,
Землю строго берегут.
Ширмою ее накрыли,
все исскуства приложили,
для того, чтоб Пустота,
эту Землю не нашла,
прочие дела решают,
разные галактики ваяют.
Как-то слышат перезвон,
ими сделанный трезвон,
колокол Вселенной бьет,
мол, в простор чужой идет.
Глядь в подзорную трубу,
три девицы на тропу
вышли, и стоят у входа,
ждут почетного провода.
Кто такие, что за блажь?
Кто такое может знать,
чтобы в тайну дверь пройти,
и без спросу к ним прийти.
Пригляделись до девиц,
что без спору, чудных лиц,
станом все пригожи,
статью все похожи.
И никак, понять не могут,
кто же, к ним, идти изволит?
А, девицы те, стоят
и краса, их взор, маня,
словно, их приворожа,
всей, своею глубиною,
ждать, стоять, их принуждает,
такт гостей, напоминает,
мол, хозяева должны,
встретить их и провести.
Те, цепляясь друг за друга,
по палатам мечут кругом,
к ним, девицы чудные, пришли,
с виду, просто, хороши.
Души их, затрепетали,
парни, просто, как в дурмане,
что такое, что за страсть,
насквозь их, пронзает сласть.
Разбираться нету время,
нужно им гостей встречать,
и в палаты провожать.
И забыли, что они
самы главные боги,
что на Время могут разом
положить своим указом
остановку его в раз,
чтоб помыслить много раз,
что, зачем, и почему,
быть, аль не быть посему?
Одеваются, спешат,
чтоб гостей своих встречать,
всем, чем нужно, угощать,
всяким благом, причащать.
Вот стоят, уже готовы,
на тропе пред них явить,
все ж, хотят их, удивить
неожиданным явленьем,
и себя так проявить.
Сестры ждут.
Стоят, дивятся,
тем, что наделали творцы,
которых, мать их, сотворила,
спекла с космической смеси.
Вдруг, взор девиц, пленяя,
проплыло облако, явив
пред очи их, двумя парнями,
что с виду видно — удалых.
Высокий стан и очи голубые,
главы - волосы золотые,
стоят, как-будто на показ,
чтоб радовать девичий глаз,
своею красотою небывалой,
своею статью величавой.
Один имеет черно одеяние,
другой- в костюме серебристого сияния,
приятно, чудно глазу:
их стройный стан и взоры ясны,
одежка в бликах перецветов,
переливается водой,
прекрасная, когда под светом,
чудесная, во тьме темной.
У светлого, в руке фонарь,
тенями светит, тужно вдаль,
у темного, такой же,
огнем темнит, кругом все.
С них, девицы глаз не сводят,
ясный блик, их очи зорит,
на Любовь, Надежда с Верой
глянули в глаза с доверой,
и та поняла, что в них,
поселилась она в миг.
Вот те на! Таки дела!
С перва взора влюблена,
каждая из них, в кого же,
кто кому, вопрос, пригожий?
Глянула на тех ребят,
очи светом их горят,
и увидела в огне,
отражение свое,
то была она — Любовь,
первая когда, как вновь.
Эти двое, тож туда ж,
и вопрос, кто им пригож?
«Добро пожаловать в пенаты,
гостям незнанным, дорогим,
откель идете и куда вы,
секретным ходом, потайным»-
-спросил, что в черном одеянии,
с поклоном важным головы.
В ответ, в учтивом приседании,
девицы делают поклон,
и разом молвят в униссон:
«К вам, нас, послала Пустота,
родительница наша — простота,
просторов Космоса царица,
всего и вся, императрица,
узнать, как вы живете,
и как там, в вас, ее душа.»
После такого сказа,
вдвоем поникли сразу.
Принцессы их, пред ними предстают,
пред теми, что колено нужно гнуть.
И вот, с поникшими главами,
колено гнут перед девами,
покорным гласом, их, вассалы,
и славят, и благословляют.
Надежда кинулась к Добру,
а Вера, та прильнула к Злу:
«Пожайлуста, без церемоний,
сейчас же, встаньте перед нами,
как перед этим, вы стояли,
мы, все ж, далеко от дворца,
чтобы лепить формальности глупца,
давайте по-простому,
на равных, по-людскому.»
Добро и Зло совсем с ума,
сойти боятся от ума,
девицы молвят все их тайны,
пусть скажут, все им, без утайки.
С колен встают, как то стояли,
и с позволения, прошали:
«Откуда знаете, то слово,
нам не почудилось — людскому?,
и знает ли, то слово, мать?
Беды, тогда не миновать,
кончина, нам тогда, на плахе,
за Землю, что держали в тайне.»
«Прошу, представтесь, кто пред нами,
чтобы в далекой дали знали,
с кем нам общаться предстоит»-
-тут Зло сердито говорит.
И тут, вперед Любовь выходит,
и статным тоном говорит:
«Надежда, Вера и Любовь.»
и на сестер перстом косит.
Добро и Зло, чуть не упали,
когда узнали,
кто, перед ними, предстоит,
кто, просто, с ними говорит.
И стало ясно, молодцам,
откуда, тайна о душе,
людской, живущей на Земле,
известна, тем девицам.
Их сутью, братья, всех полнили,
всех тварей, что они творили,
а вот, в глаза и не видали,
и слухом, глас их, не слыхали,
но только знали, что на них,
вся их Вселенная стоит.
А Люба та, все продолжала:
«Царица, все это не знала,
и знать не будет, до тех пор,
пока, не скажем ей, в упор,
императрице, нашу тайну,
и тайный, с вами, уговор.
И все, кто вами, сотворен,
он, сутью нашей, наделен,
и все, по нашему велению,
ту тайну, унесут в забвение.
А главная, все ж я, в миру,
и блажь рождаю, и красу,
и матушку, нам надо, убедить,
чтобы влюбленных породнить.
Ведите нас, в свои палаты,
немного отдохнуть, нам надо,
устали мы, с дороги дальней,
и от всего, что мы узнали.»
Когда Любовь, ту речь, держала,
Добро Надежду обнимал,
а Вера, на плече у Зла,
под негой сласти, засыпала.
Любви, фонарь свой, отдавая,
перстами, Веру обнимая,
Зло, на руки, ее берет,
и на руках ее несет.
Как шелест дуба, лепестками,
нам, сказку новую, поет,
хода галактикой, богами,
живущих в ней, на смотр зовет.
И вот, стоят чредою, сотни,
всесильными, что удостоены,
творений разных, в том строю.
Кого там только нет, веками
творили гвардию свою.
И великаны огромадные,
и карлики, что с ноготок,
без рог, с рогами и с хвостами,
без них, и с крыльями, без ног.
Все в величавом поклонении,
и взор, не смеют свой, поднять,
богам своим, показуют смирение,
и блажь, и преданность, и страх.
Больших гостей, встречают сами,
то значит, всем стоять и ждать,
что скажут величавые,
аль пир, аль горевать.
Ходой степенно, не спеша,
проходят важно, говоря:
«- К нам прибыли из далека,
послы от нашего творца,
с визитом строгим, для проверки.
Коль что, чтоб были на поверке!
Всем тихо, по обителям сидеть,
и ждать гостей соизволенья,
услышать, видеть или знать,
как вы, в своем дому, живете,
двумя словами — просто ждете!
И в сей же час, домой летите,
и всем, своим твореньям, огласите,
чтобы в галактике была,
никем не слышна, тишина,
поскольку гости отдыхают,
и сил в дорогу набирают.»
И после, сказанного слова,
все исчезают в никуда,
как-будто сроду, никогда,
тут не было живого рода.
Добро и Зло, и три девицы,
садятся в божью колесницу,
и мчат по Млечному Пути,
быстрее света, восвояси,
со звездной пылью позади,
из под копыт, троих Пегасов.
Для той красы, что там творится,
и слов тех нет, чтоб подобрать,
чтобы сказать, как бы увидеть,
ту мощь, ту силу, что кружит,
и смерчи звездные вихрит.
« На нет, суда и нет!
-продул мне, Ветер в ухо:
« ты сказку слухай,
знай себе пиши,
про то, что дубом я шумлю.»
« Звинения, я трошечки, прошу...
-в ответ ему, я говорю:
...совсем забыл, где нахожусь,
в душе, я все-таки романтик,
своими песенками бавлюсь,
Красу, Свободу прославляю,
свои слова, я добавляю.»
-«Лады, пиши, что там хотишь,
но от меня не отставай,
я посмотрю, что переводишь,
ты мне смотри, не загибай!»
Пока поговорил я, с Ветром,
тот экипаж прибыл к дворцу,
дороге Млечной той, концу,
исскуств вершины, их творений:
дворец — одно лишь загляденье.
Зло, с Верой на руках, выходит,
а Надя и Добро,
с друг друга глаз не сводят,
за руки держатся, как дети,
обое, в общем умилении.
Любовь Любовна шествует за ними,
украдкой тазом дефилируя,
в руках ее, те фонари,
один, силен что светом тьмы,
другой темнит кругом огнем,
она идет с открытым ртом,
в приятном, чудном изумлении,
с красы такой, что в удивлении.
В мозгах лишь крутится одно,
что молодцы Добро и Зло,
что даже, тот дворец царицы,
с их замком, вовсе не сравнится.
Дворец весь, в переливах тех галактик,
что во Вселенной породили
Добро и Зло, тут все, створили.
Отсюда, все и вся, видать,
за всеми можно наблюдать,
в один момент, про всех познать,
и если надо, наказать.
Идут за Злом,
он с Верой на руках,
ведет в палаты,
где проживает вместе с братом,
и как, в семье хорошей, подобает,
они друг другу помогают,
дела друг друга, разом,
решают без отказа.
В просторну залу Зло заходит,
на ложе спальное, невесту ложит,
та спит, в божественной усладе,
мила, ну просто, до упаду,
как спящая красавица,
что в сказке спит, не пробуждается.
Добро и Надя, на диване,
расположились на виду,
стоит диван тот, в центре залы,
и не мешает никому.
Сидят, глазеют друг на друга,
влюбленным взглядом,
в его руке, ее рука,
лежит, как под охраной.
Любовь присела в кресло ,
и начала беседу:
« Так в чем же опыт состоит,
какая тут забава?»
А Зло, в ответ Любви, твердит:
«Людей, игра земная!
А суть, игры той, состоит,
в решении задачи,
той правильности правоты,
одной, из каждой нашей.
Земляне, Сатаной меня назвали,
а брата, Богом, обозвали,
Добро блаженству обучал,
а я искусом спокушал,
и чье ученье больше принималось,
тем партия, игры души, и выгравалась.
Когда мы оба сомневались,
сомнения, в людские души, направляли,
и ими чистились единством разностей и их борьбой,
для этого нам нужен род людской.»
« Ага, вы, кровь их, льете,
чтобы друг друга не убить,
а Человека вы слепили,
чтоб спорные вопросы разрешить,
посредством этой твари?
Такого не видали!»
-Любовь, двумя словами
у Зла ответа вопрошала.
Тот без раздумий отвечал:
«Ну, не в десятку — где-то так.
Вся суть та, в наших душах,
что вашей матушкою в нас,
а нас, сомненья, все же глужат,
и наши души те, темнят.
Вот и слепили Человека,
в подобии себя,
и он решает те вопросы,
интерисующие нас.
В него мы душу помещаем
с местами, что темнятся в нас,
и тот, их жизнью очищает.
Одно лишь только нас смущает,
что много жизней чистка занимает.»
« Как минимум, двенадцать раз,
-Добро тут к месту добавляет;
и каждый раз созвездие меняем,
когда, то тело, порождаем,
в котору душу помещаем.»
Братья, все, на чистоту,
выложили сестрам,
и Любовь, как старшую сестру,
устроить лад просили,
чтобы она уговорила,
принежила царицу,
чтобы та, им дала добро,
на дочерях жениться.
И вот, стоят они у трона,
царицы, матушки своей,
Надежда с Верой, косят взором,
а Люба с нею говорит.
Все рассказала она кратко,
как Зло с Добром, живут в галактике
Вселенной, что дарила Пустота,
как спорные вопросы те решают,
посредством люда на Земле,
и темные места души своей, в них помещают,
чтоб чистили темненья их, в себе.
Мол, чистыми хотят перед царицей быть,
удачным опытом ее прослыть,
и что достойны вечной жизни,
какую сразу дала им.
Просила, чтобы мама не серчала,
не сильно гнев свой выливала,
что мол, старались для нее,
для своего создателя,
чтобы обрадовалась та,
как те изобретательны.
Когда Любовь хотела перейти,
к вопросу о женитьбе,
вдруг руку поднимает Пустота,
мол, будет говорить теперь она:
« Ну ладно, лапушки мои,
довольна вами.
Еще один вопрос,
как там, подопытные сами,
вы видели свои,
в душе их, отраженья,
или, все то, исскуства их,
от чар моих смертельных?
Лучше ты скажи, Надежда,
в родах ты последняя,
и вложила я, в тебя
силу ту, сомнения,
для того, чтоб поняла,
что такое пустота,
та субстанция кругом,
все ни в чем, ничто во всем.
Слушаю тебя, Надюша,
расскажи своей матусе,
как там, клоны поживают,
своих сильно обижают?»
И Надежда, взор кося,
отвечала нехотя:
« Матушка помилуй!
Пусть тебе, они, расскажут,
пред тобой нутро покажут.
А отражения свои,
у них, мы видели в душе,
подчищены, нарядны,
с той сутью, что тобою рождены,
и с теми ж именами.
А дальше, все решишь сама,
ведь здесь, всему ты голова,
кого и как хвалить,
аль недовольством охмурить.»
«Ну ладно, чую я,
- сказала простота,
-не говорите что-то мне,
и держите в секрете.
По-позже, все равно узнаю,
идите дочки, отдыхайте,
но все-таки не забывайте,
когда покличу, чтобы в миг,
передо мной, смогли явить.»
И с уважительным поклоном головы,
в просторе растворились сестры,
а Пустота, невидимым движением руки,
звонила во вселенский колокольчик.
И в тот же миг, пред ней явили
себя, два парня удалые:
« Ты звала нас,
Создатель наш великий?
Мы слушаем тебя,
Вселенский Повелитель.»
-«Да, вызывала! Рада видеть!
Хочу сказать вам, без прикрас,
что, все ж, красавцев, я слепила,
какие радуют мой глаз.
Что ж я хотела? Позабыла!
Ах! Вспомнила!
Вселенная!!!
Как там она?
Ведь вам ее дарила!
И, с первых уст, хочу узнать,
что удалось вам в ней создать?»
А парни, тут же, отвечать:
« Мы, дюжину галактик запустили,
их, звездными вихрями, закрутили,
звездами программы их, писали,
руслами гармонии пускали.
Создавали тварей с парой,
и давали наши знанья,
чтобы те, нам помогали,
с нами звезды зажигали,
и программы написали,
в той галактике живущих,
чтобы звездами сияли,
судьбы обитающих.»
«Прямо, двое из ларца.-
-молвит тут же Пустота-
Не успели стать богами,
тысячи таких создали.
И не надо, ширму мне совать,
кучу, тех галактик, создавать,
звездными программами вихрить,
чтоб глаза мне заслепить,
от тайных опытов своих.
Вот посажу в лерец обоих,
заброшу вас, где чудеса,
и будете там, двое из ларца,
на ту потеху чудаку,
царевичу Ивану-дураку.»
-«Зачем, царица, обижаешь?
Ведь для тебя, мы так старались,
все это, для твоей забавы,
все эти вихри и программы.
А та планета, что слепили
мы в тайне от тебя,
на ней, себе подобных поселили,
в тот райский ад, с названием Земля.
Мы чистим души через них,
чтоб чистыми душой и взором быть,
когда перед тобою предстаем,
и разговор с тобой ведем.
Внутри планеты поселили,
цивилизацию рептилий,
чтоб те, людей обороняли,
от нападений защищали.»
-« Если есть потреба в чистке,
значит, все-таки ошибка
в опыте моем,
когда творила вас вдвоем.
А впрочем,вообщем ничего.
Идите! Вызову еще!
Свое решенье оглашу,
быть может, вас и накажу,
в галактику чудес заброшу,
а может просто вас помилую,
возьму и реабилитирую.
Впрочем, ничего плохого,
вы не сделали такого,
так что хлопчики ступайте,
и вердикт мой ожидайте.»
Те , как дым с костра,
растворились в никуда,
а велика Пустота,
проще просто простота,
вызывает дочь Любовь,
на отдельный разговор.
- « Говори, что там хотела,
все ж тебя я перебила,
что-то ты сказать пыталась,
или просто заблуждаюсь?»
- «Матушка, ты как всегда,
в каждом случае права,
тут такая деликатность,
чтоб не вышла неприятность.
Вот возмем Добро и Зло,
те из кожи лезут вон,
чтоб тебе всем угодить,
и тебя вославить.
Во вселенной,где живут,
твоим именем грядут,
всем сказали слово Бога,
он для всех, мужского роду.
Что ж мужланам говорить?
Что над ними мать стоит?
В той вселенной, всем, те — боги,
говорят они от Бога,
коль мужланы, значит, папа,
всем на свете, в мире правит.
Так постановили,
но суть не изменили,
все твое учение,
Вселенной разнесли,
и по сути, славили,
и всех, кругом заставили,
тем словом Бога проживать,
законы божьи уважать.
Насчет душевной чистки,
она нужна им, честно.
Ты вспомни, как лепила,
из хлада, тьмы, то тесто,
изнанкой его вывернула,
теплом и светом испекла.
А что внутри?
Тот хлад и тьма,
которые наружу, все ж вылазят,
и пятнами, в их душах, проступают.
Нам только радоваться надо,
что метод тот, нашли ребята,
который, все ж, по их нутру,
и свет хранят и теплоту.»
«Тут, я с тобой согласна,-
-вдруг перебила Пустота,-
и с этим ясно, очень рады,
искусстно крутятся ребята.
Пускай наверное живут,
их дом, не буду рушить,
а так, вообще, я убедилась,
что бравые ребята получились.
такие, чтобы я скорей,
за них, отдала дочерей.»
И после сказанного слова,
Любовь на маму смотрит удивленно,
и в глубине очей простора,
увидела себя нагою,
и телом, мыслью и душой,
со всеми теми тайнами,
секретными, сокральными.
А мама только улыбалась,
ведь, изначально, она знала,
куда, зачем детей послала,
и дело впрочем, так крутилось,
что лучше не придумаешь,
чем та Велика Пустота,
что знает все, везде и вся.
На этом все решилось.
Ребята поженились,
и свадьба их роскошною была,
по всем вселенным прогремела,
большой успех, у всех имела.
Нектар рекою протекал,
не только боги выпивали,
и смердам пробовать давали,
и Ветер был там, тоже пил,
конца, вот только, и не видел,
тому что, дальше не летал.
Одно, лишь только, Ветер знает,
что Пустота, внучат рожденья, ожидает,
и будет та, другая сказка,
какую может кто расскажет,
и что-то новое покажет.
А я сижу, на том дубу,
последний сказки, лист пишу,
и Ветер, вдруг, внезапно подлетает,
пергаменты из рук моих срывает,
читает быстрыми порывами,
и Саше Пушкину сдувает.
«Пускай оценит Пушкин,
-мне Ветер дует в уши, -
смотри уже читает,
рукой тебе махает.
А значит, все в порядке,
что сказку прочитают,
в конце концов узнают,
КТО МИРОМ УПРАВЛЯЕТ.»
И так легко, как в том начале,
меня порывом подняло,
и в неизвестность понесло.
Очнулся дома я, у древа,
и не пойму,
во сне все было, на яву?
Но сказку, все же напишу.
Коль сказка вам, покажется дурна,
ведь то, рассказчика вина.
Значит он, немножечко, дурак,
а у нас спокон веков,
нет суда для дураков!..