Он не знает, на сколько пришел в этот бешеный мир,
Он не слышит, о чем ему шепчут корыстные черти.
Он готов умереть от давленья под гнетом сатир,
Хоть наивно надеется все ж избежать этой смерти.
Он взирает на все с высоты своих прожитых лет,
Тех, что снизу молитвы кричат, неотчетливо слыша,
Он готов неустанно ворочать масштабы планет,
Заступать не желая за краешек собственной крыши.
Полюби-он полюбит в ответ, прогони-он уйдет,
Сокрушенно пиная остатки упавшей короны.
Занавеску отдерни, в окно погляди-он все ждет,
Перед собственным Я до земли раздавая поклоны.
Этот образ грудного ребенка стыдливо ругая,
Он теперь воротился сюда, не тревожа времен,
Только милая няня к ребенку являлась другая,
Пусть мужчиной останется вечно в "другую" влюблен.