Пока никотин меня твердо держит в ногах,
Я разливаюсь в исписанных черновиках.
Слово как капля вина упавшая на бумагу,
Целенаправленно создавая влагу.
Пусть даже просто вино без конкретной сути,
Лежит на бумаге, как шар ядовитой ртути.
Словно поветрие в произведение искусства,
Не побуждает в тебе никакого чувства.
И голос в трубке размечает вечность,
Уничтожает привычную бессердечность.
Плывет словно дым из трубы завода,
Необходимый как внутренняя свобода.
Необходимый как лезвие в гильотине,
Что делит симметрично посередине.
Что делает тебя действительно свободным,
И смело ставит в один ряд к животным.
И уподобившись, ты постигаешь веру,
Упорно лезешь в целлофановую сферу.
И это для тебя возможно даже кокон,
Без ставней на дверях и без стеклянных окон.
Отныне ты жилец в полупрозрачном шаре,
Страдающий Анфей в пылающем пожаре.
Но знай, что возродиться невозможно,
И ты как нож в закрытых медных ножнах.
Не окропленный даже вражьей кровью;
Возможно, я предался пустословью.
А дождь идет и бьет по стеклам в кухне,
Дымись, гори, но только не потухни.
В замке не быть ключу теперь ни разу,
Я повинуюсь высшему приказу.
И ухожу скитаться сотни лет,
Пути другого, в общем-то, и нет.