За километры от уставших истин,
избитых не слабей боксёрской груши,
на краешке далёкой тихой суши,
я солнышком закатным грею спину.
Не сплин, не грусть, - забытая истома,
и тело, и душа в оцепененьи.
Ни сумма с подведением итогов,
ни сам итог не вызвал сожаленья.
Надежда дремлет рядышком нагая,
мы только двое с нею на песке,
ни я, ни эта дева молодая,
не пребываем в грусти и тоске.
Мы щуримся и ловим тёплый ветер,
она в ладошку, и в охапку я.
А за горою неба есть земля,
где все мои любимые, наверно,
грустят, рассвет встречая без меня.