Никто не уцелел. Когда в развалинах танка, больше похожих на вывернутую консервную банку, среди дымящейся трухи отыскали кости экипажа, сомнений не осталось.
Сжав в кулаке извещение о первой смерти, она стала таять, затихать в раскатах грома, блекнуть в запахе ливня, а когда обугленный солдатский сапог упёрся в порог опустелого дома, ни одна календарная цифра уже не помнила её крика.
Стены желтели под тяжестью фотографий. Под покровом грозовой ночи он становился на крыльце и замирал точь-в-точь как она, на том же самом месте, в тот же час, силясь придвинуть время, чтобы её бесплотная рука на миг очутилась в его ладони, и казалось, сирени возвращали её аромат, а вода – отдавала слёзы.
До самой второй смерти он молчал, чтобы никто не подумал, будто его ненависть ко всем живым, благоухающим женщинам – бессвязная молитва войне.
Мы всегда мечтали о таких друзьях, глядя на них как на притчу. Изгои беспечного мира, они касались наших жизней, позволяя нам побыть умниками, счастливцами, баловнями удачи.
А теперь, когда люди награждают меня странными званиями и рассаживаются вокруг поудобнее, я всё чаще берегу улыбку для тебя одной.
2014